– Вот дурачок, – улыбнулся Азраил. – Как мало тебе надо для счастья.

Рядом на плечо Духу присела крошечная птичка и вытаращила глаза на маленького избранника.

– Кувик, кувик, – сказала птица.

– Я Вася, – представился малыш.

– Кувик, кувик! – закричала птаха, вспорхнув и поднявшись над садом. – Кувик, кувик!

Весть о ребенке на плече Хозяина мгновенно облетела весь сад. Над головой у Ангела мгновенно закружила стая разнокалиберных птиц, из озерных камышей вытянули шеи цапли, из гнезд на дубах взметнулись орлы, из чащи выглянули тигры и медведи, из нор выскочили суслики, из бутонов поднялись в небо стрекозы и шмели. По дорожке, покрытой древесной корой, навстречу парочке кинулись павлины. «Уэээ, уэээ», – кричали они, раскрывая чашу великолепных хвостов и возвещая сад о Конце Тотального Одиночества Азраила.

Всеобщее ликование радовало и одновременно смущало Ангела. Он краем крыла разгонял назойливых павлинов, ногой отталкивал трущихся и урчащих гепардов, отплевывался от праздничной мошкары.

– Базззиль, Базззиль, – жужжали пчелы, коверкая Васино имя на французский манер.

– Васссилиоссс, – шипели змеи на греческом.

– Пасссии, – кричали чайки на финском.

Ребенок смеялся, крепче прижимаясь к щеке Азраила, и в волнении ковырял очином неонового пера новенькие зубки.

– Как много любви в твоем саду, Ази! – кричал он восхищенно прямо в ухо Ангелу. – Это лучший из миров, где я бывал!

– Где ты бывал, ребенок? – смеялся Дух, вливаясь в хоровод всеобщей радости. – Ты был-то всего лишь на жестокой Земле, и то два с небольшим года!

Наконец дорожка закончилась, уткнувшись в бескрайний зеленый луг. На горизонте в небо упирались два гигантских дерева. Над одним атомным грибом клубилось черное облако, над другим – снежно-седое.

– Теперь мы полетим вдвоем, – сказал Ангел птицам и зверям. – Ждите нас здесь.

Он ступил на траву, сделал два шага и распахнул крылья.

– Держись крепче, – предупредил Васю и поднялся в воздух, оставляя сад и его обитателей далеко под собой.

Малыш зажмурил глаза, но через секунду, раздираемый любопытством, раскрыл их и уставился вниз. Сад стал крошечным, а зеленый луг, наоборот, разросся и перетек в бескрайнюю желтую степь. Деревья, к которым летел Ангел, долго не приближались, оставаясь лишь контурами на горизонте. Зато солнце казалось таким близким, что Дух периодически касался его крылом. Перья при этом вспыхивали и горели ровным ясным пламенем, не обугливаясь и не разрушаясь.

Внезапно потемнело. Огромный, теплый, словно топленое масло, всплыл диск незнакомой планеты. Он двигался навстречу с гигантской скоростью, и казалось, вот-вот должен был расплющить летящих.

Вася закричал и уткнулся в шею Ангелу. Но планета прошла сквозь Азраила, не причинив никакого вреда. За ней еще сотни космических тел врезались в грудную клетку и крылья Духа.

Вася даже попытался поймать небольшой камушек, но чуть не сорвался, в ужасе схватившись за ухо Ангела.

– Мы уже близко, – сообщил тот. – Готовься.

Деревья, к которым они держали путь, на сей раз проявились прямо под крылом. Облаком, что виделось издалека черным, была стая ворон. Молочной вуалью над другой кроной оказались белые голуби. Воздух здесь был густым, масляным. Дышалось тяжело.

Азраил приземлился и спустил Васю с плеча на запястье.

– Где мы? – спросил ребенок.

– Это древа Господа – Воронье и Голубиное, – пояснил Ангел. – С их помощью он дает мне понять, кто на Земле умер, а кому из моего сада, наоборот, нужно возвращаться к жизни.

– Как это? – удивился Вася.

– Посмотри. – Дух подвел малыша к Вороньей ветви. – Видишь, среди всеобщей зелени желтеет один листочек?