- Что ты вообще несешь? - скривилась я. - Какая декада? Я говорю о себе, здесь и сейчас. Или теперь это мне отмерено служить тебе все десять лет, пока я наконец сама не захочу сдохнуть?

- О, милая, если ты станешь моей рабыней на десять лет, то боюсь, превратишься в дряхлую старуху раньше положенного. Подпитка силами раба, знаешь ли, иссушает самого раба. Нет, мне нужен всего год твоих неимоверных усилий и подчинения, чтобы я мог отпустить тебя на все четыре стороны. Даже награжу тем, что пожелаешь. И обещаю не возвращаться за тобой через десять лет.

- А если я откажусь?

- Тогда мне придется брать твою энергию силой и поверь, это не самое приятное. Лучше отдавать ее по своей собственной воле, получая от этого удовольствие.

- И что дальше? - допытывалась я. - Я соглашаюсь, и что потом?

- Ты отправишься со мной в академию. Будешь жить там на правах моей слуги и делать все, что я скажу. Делать тогда, когда я скажу.

Каким же гнилым и мертвым нужно быть изнутри, чтобы так упиваться собственным превосходством? Меня уже порядком тошнило и от его слов, и даже от его присутствия. Осознавая, что рядом находится адская тварь, я невольно ощутила приступ тошноты, что никак не способствовало аппетиту даже несмотря на долгие дни голодовки. Стоит чуть поодаль, не спускает с меня взгляда и кривиться так, будто его заставили жевать лимон. Я определенно противна ему ровно так же, как и он мне. Но что, если усилить в нем это чувство? Всем своим видом, всем своим поведением заставить его пожалеть о сделанном выборе? Что же, я могла бы попробовать. Он искал послушную игрушку, а получит человека, не готового подчиняться. Да, на мне оковы, я имею свою цену в три гроша, и со мной могут делать все что угодно, но это не помешает вызвать в моем новом хозяине бездну отвращения.

Очнувшись, будто от глубокого сна, я резко вытянула руку вперед и схватила кусок мяса, так аппетитно выглядывающего из глубокой белоснежной тарелки. Я знала, как пользоваться столовыми приборами, но намеренно сжала уже остывший кусок в своей руке. Жирный сок потек по запястью и предплечью, крупными каплями падая на новое платье. И, с вызовом глядя на демона, я принялась есть. Вгрызалась в кругляши картофеля, пальцами разрывала крупные ломти хлеба, размазывая по лицу остатки еды рукавами. Я ела с таким рвением, будто это была моя последняя еда. Ела так, как едят звери, не заботясь о приличиях, к которым так склонны эти демонические твари. Ела, практически не ощущая вкуса и, давясь своим первобытным голодом, получала искреннее наслаждение от взгляда демона, полного непонимания и презрения. Пусть видит, что привел в свой дом дикарку, пусть поймет, что меня не переучить, даже если мне придется претерпевать невыносимые муки.

Последним было вино, которое я заметила не сразу. Низкий бокал, спрятавшийся за тарелкой с фруктами. Однажды я уже пробовала эту терпкую, но очень теплую жидкость. Даже сейчас я помнила, как приятно кислый вкус обволакивает горло, заставляя морщиться и желать еще. И это оказалось последним, что я теперь хотела. Бросив обратно на поднос недоеденные куски хлеба и овощей, я вцепилась двумя руками в бокал, припав к нему губами. Каждый глоток был сделан с такой жадностью, словно я не пила целые годы. Рубиновая жидкость стекала по подбородку, орошая подол платья своими каплями, словно кровью. И мне впервые за долгое время стало хорошо. Так хорошо, что к щекам прилил жар, а полный желудок сладостно тянуло от тяжести.

- Догадывался, что многие из вас отвратительны, но не думал, что настолько, — со знанием произнес демон. Он не предпринял никаких попыток подойти, отодвинуть от меня тележку или прекратить весь тот беспорядок, что я сотворила. Он просто наблюдал, считывая каждое мое движение, каждый съеденный кусок, и каждый выпитый глоток. - Все ждал, когда же ты наконец подавишься.