Резко вздрагиваю от ощущения падения. В номере уже светло. Я лежу на спине и автоматически тянусь на половину кровати, где спит дочь. Нащупываю пустую, еще теплую простынь. Подскакиваю. Задыхаюсь. Хочу вскрикнуть, но вовремя закрываю рот. Осторожно поднимаюсь с постели, чтобы не разбудить Громова, и замечаю Арину рядом с ним. Он склонилась над мужчиной. И то, что она делает, вызывает во мне лютую панику.

— Ариша, ты что творишь?! — тихо шепчу.

— В салон красоты играю.

— Господи, нет. Отойди, не смей… Где ты нашла мой лак?

Громов тоже спит на спине. Как вечером лег, так и лежит. Одна рука сжата в кулак на груди, вторая, расслабленная, прикрывает глаза запястьем вверх. Я не знаю, как поступить. Растерянно смотрю то на свой раскрытый чемодан, то на кисть Громова. Сегодня он проснется чуточку красивее, с новым красным маникюром на четырех пальцах.

— Пусть играет, я ей разрешил, — хриплым басом говорит Громов.

— Ты хоть видишь, что она делает?

Артём сдвигает руку с глаз. Дергает бровью и смотрит на меня. Я возвышаюсь над мужчиной с видом, мол, если что, сам виноват. Жидкость для снятия лака у меня закончилась еще на прошлой неделе.

Громов с шумом сопит, приподнимается, заставляя кровать скрипеть под тяжестью своего тела. Усаживается на край. Лениво растирает глаза и лоб после сна, хмурится, замечает красные ногти.

— Беспредел, — поглядывает на довольную Аришку, — придется с мылом отскабливать.

— Ты не мог бы выражаться более культурно?

— Она больше меня знает. — Громов снова оборачивается к Аришке, кивает в сторону ванной. — Пошли умываться.

Я забираю у дочери флакон с лаком, чтобы хоть как-то обозначить свое присутствие:

— У нас свои зубные щетки, в чемодане! Одноразовые брать не нужно. Если что!

— Позвони администратору, Фортуна, пусть организует нам кофе.

Хмыкаю, когда дверь в ванную захлопывается. Я выполняю просьбу. Разоблачение истинной консистенции лака и ор Артёма не заставляют себя долго ждать.

— Фортуна!

— Что-о-о?!

— Чем стереть?!

— А всё, Громов, поздно. Шестьдесят секунд ты прошляпил…

— Я не шучу!

Мужчина выглядывает из ванной и демонстрирует мне ногти.

— И?

— Давай ацетон.

— А нету.

Я развожу руки в стороны и больше не могу сдержать улыбку. Громов быстро кидает взгляд на умывающуюся дочь, потом шепчет, чтобы она не услышала:

— Сучка ты, Фортуна.

— Сочту за комплимент.

Позволяю себе некое кокетство и невольно краснею. Сейчас я переживаю за свой внешний вид и, едва Громов покидает ванную, хватаю косметичку и спешу привести себя в порядок.

— Арина, ты зубы почистила?

— Ага.

— Иди к Артёму и скажи, что ему очень идет новый маникюр. Под цвет его невыспавшихся глаз. Поняла меня?

Отправляю дочь в комнату и освежаюсь, чуть больше времени трачу на создание макияжа. Наношу на губы алый блеск и вместо привычной прически оставляю волосы распущенными. Растираю каплю духов по шее и запястьям. Еще раз придирчиво осматриваю себя. Возвращаюсь к Аришке и Громову и слышу:

— …Артём, а ты правда купишь мне большого медведя?

— Правда. — Громов замечает меня, оценивает с головы до ног. — Красотка. Шмот только поменять надо.

Эм… Я молча достаю блузу и брюки. У меня с утра нет аппетита, но я выпиваю чашку остывшего кофе и почти успокоилась за этим тихим завтраком. На время мне удается забыть, что за человек сидит с нами, улыбается и искренне интересуется увлечениями Аришки.

Громов отодвигает тарелку и первым выходит из-за стола:

— Собирайтесь.

Всего одно слово возвращает меня из теплой иллюзии в суровую бандитскую реалию. В голове тысячи мыслей и вспышки вариантов побега. Дочка подскакивает и бежит надевать свою курточку. Я медленно крадусь следом, как на расстрел.