Начинается дождь. Интересно, бьет ли он сейчас в псевдоокна? Прораб снова начинает кричать, чтобы мы продолжали строить новое здание.

Мой напарник рассказывает о парне, пытавшемся добраться на одном телепорте слишком далеко. Я не слушаю его, мешая раствор, а он говорит, что парня так и не нашли.

– Лишь части тела в разных местах! – гогочет он.

Вспоминаю центральный парк. Пытаюсь вспомнить, в скольких телепортах от моего дома он находится. Три. Нет. Пять. Год назад мы высаживали там настоящие деревья и стригли газоны. Помню, как маршировали желтолицые люди, гордые оттого, что их выбрали для этого парада. Большинство из них впервые увидели настоящее небо. Какой-то калека ехал на коляске запрокинув голову и пытался ловить открытым ртом свежий воздух. Пара воодушевленных активистов схватили его под руки.

– Да ты что! – отчитывала калеку рыжая женщина. – Тебе же доверена такая честь!

Она заставила калеку подняться на ватные ноги. Так они и шли дальше – боль и гордость, а коляска оставалась за их спинами.

Снимаю одежду и захожу в телепорт. Два часа. После жена ждет меня у своей мамы. До Марины два телепорта. До тещи три. Надеюсь, что от Марины до тещи будет ближе, чем от моего дома…

Лежу в постели любовницы и считаю оставшиеся минуты.

– Ты не умеешь наслаждаться тем, что дает тебе жизнь, – говорит Марина.

Вспоминаю центральный парк. Если бы не запрет разговаривать с посторонними о том, что происходит на моей работе, то мои знакомые сочли бы меня самым счастливым человеком. Марина что-то шепчет о свежем ветре.

«Да знаю я все это», – хочу сказать я, но молчу.

Мне запрещено говорить, но притворяться, что мне все это интересно, никто меня не заставит.

Встаю с кровати. На мне нет одежды, поэтому сразу захожу в телепорт. Марина смотрит на меня сквозь стеклянную дверь. Протонные ускорители начинают гудеть. Закрываю глаза, но успеваю заметить, что Марина посылает мне воздушный поцелуй. Пытаюсь считать. Один. Два. Три… Темнота… Вижу дверь. Проверяю, на месте ли части моего тела. Вроде бы да. Выхожу из телепорта.

С каких это пор у тещи стало так чисто? Ищу свою одежду, которую оставил в ящике полгода назад. Ничего. Зову жену и предупреждаю тещу, что я голый. Никто не выходит меня встречать.

Нет, это точно не квартира моей тещи. Но ведь такого не может быть. У каждого из нас определенные маршруты, избранные друзья, прописанные телепорты. Мы не знаем своих соседей. Никто не может телепортироваться наугад. Вспоминаю рассказ напарника о человеке, который отправился в разные части мира: рука у соседей, голова у тещи, ноги у любовницы… Ужас.

Снова ощупываю свое тело. Нет. Со мной все в порядке. Прохожу в зал. Никого. В спальню. Девушка со светлыми волосами спит в маленькой кровати, укрывшись розовым одеялом. Трясу ее за плечо, пытаясь разбудить. Она открывает глаза и начинает кричать.

Мы сидим с Бони на кухне и пытаемся объясняться на разных языках. На мне надеты брюки ее мужа и его рубашка.

– Должно же быть какое-то объяснение, – говорю я.

– Я не знаю, – вздыхает Бони. – Я вообще живу одна и думаю, что тебе лучше уйти.

– Можно спросить, сколько тебе лет?

– Тридцать.

– Почему же ты одна?

Она краснеет и говорит, что ее муж ушел к другой, потому что с ней у него будет еще один шанс отправиться в отпуск к морю.

– Думаю, море того не стоит, – задумчиво добавляет она.

Я заявляю, что полностью с ней согласен. Она спрашивает:

– А ты видел море?

– Я много чего видел, – уклончиво отвечаю я.

Мы пьем синтетический кофе. Не могу удержаться и начинаю делать Бони комплименты. Она смотрит на меня и признается, что все мужики вызывают у нее отвращение.