Она оставит Лилибет в Финиксе, и тогда примирение растянется на годы, если вообще когда-либо состоится. Мэтт будет прилетать по мере возможности, но мама придумает отговорки и причины, чтоб избегать встреч, начнёт ревновать её к новым родственникам.

Девушка горько вздохнула. Как можно любить человека и одновременно бояться? Насколько нужно обидеть, чтобы заслужить такое отношение? Что произошло в далёком прошлом? Что стало причиной разрыва и тайного бегства матери в Финикс?

Почему она не сказала отцу о том, что ждёт ребёнка? У кого узнать правду, если одни отказываются говорить об этом, ссылаясь на то, что не имеют права обсуждать чужую личную жизнь, а другие пока не готовы? И получается, правду знают все, кроме единственной не принимавшей участия в обмане, но больше всего от него пострадавшей.

Если бы родители знали, что происходило в душе Лилит тем днём нападения на ювелирный, что пережила она за несколько минут, показавшихся часами до освобождения. Испытывая дикий страх и благодарность Богу, что позволил перед смертью увидеть отца. В том, кем был так похожий на неё мужчина, переглянувшийся с матерью и делавший вид, что они незнакомы, девочка не сомневалась ни на секунду. Оживший отец, но не лётчик-герой, а герой-фэбээровец.

Как рассказать о своей боли, не усилив чужую? Кому доверить правду о переживаниях? Кто сможет утешить, не взваливая всю вину на себя, не умоляя простить за чужую, не оправдывая того, кто обидел?

Чайтон! Тот человек, что не был участником прошлой истории, и на ком не лежит ни капли вины. И он слушал, и вытирал слёзы, и давал советы, и успокаивал, и не вставал ни на чью сторону. Третейский судья, самый правильный и правдивый. Лилибет так привыкла к нему за прошедший месяц, что не представляла, что значит остаться одной. Жить рядом с тем, кого любишь, и быть любимой, но не иметь права открыться…

Ей нужна мать, нужен отец, но нужен и Чайтон. Она уедет в Вашингтон, как бы ни было горько без мамы.

Лилит вышла из туалета кафе, в которое заехали перекусить с Риджем и Брюсом. Через час у них встреча с помощником Лебовски, а вечером – ужин.

Индеец широко улыбнулся, заметив девочку, направляющуюся к столику.

– Мороженое почти растаяло.

Она молча кивнула, но Чайтон не отставал:

– Опять сложности?

– Да, но давай поговорим об этом позже.

– Тайны, секреты и вновь тайны. – Брюс улыбнулся.– Весёлая жизнь у вашей компании.

– Да уж, – Усмехнулась Лилибет, – с моею семьёй скучать не приходится.

– Как там отец? – голубые глаза излучали доброжелательность.

– Устраивается в отеле.

Грей удивился. Мэттью спешил увидеть Кэт, отложив все разговоры на вечер; свидание же оказалось слишком коротким, а значит, что-то не сложилось. Но спрашивать, почему отец уехал в отель, не стал. Расстраивать красивую, не по годам разумную девушку желания не было. Ей слишком рано пришлось стать взрослой, и она не сломалась при этом.

Он видел, насколько любит Вуд внезапно появившуюся дочь. Родители рады любому ребёнку, но Лилибет являлась его гордостью, и Брюс понимал, почему. Если бы у него самого появился малыш, он пожелал бы ему иметь хоть долю терпения и мудрости дочери друга.

– Мы так толком и не поговорили с ним. – Блондин тяжело вздохнул.

– Он сказал, что, как только устроится, сразу вас наберёт.

– Хорошо. – Стукнул он ладонями по столу. – Всё, что мог, я сделал. Анализы на руках помощницы Лебовски, показания врачей тоже. Если что-то пойдёт не так – прилетит Беттани. – Брюс встал, протянув руку к вешалке за пальто. – А мне нужно вовремя появиться на работе. – Оправдывал он своё скорое бегство.– Ночью я возвращаюсь в Вашингтон.