– Дети драконов зачинаются только в искренней любви и необузданной страсти, – осклабился молодой с задорными глазами, отчего вдруг показался Кайтарану похожим на змею, – тут одним разом обходится не всегда. А уж полукровка…

– Пойдем, правитель, – перебил соплеменника Васил, – выберешь артефакт, а с девушкой переговоришь после. Думаю, вы найдете общий язык.

Посмотрел на жрицу.

– Каяра, пусти Кайтарана в сокровищницу.

– Твоя воля, мудрейший, – женщина склонила голову в легком грациозном поклоне и неторопливо подошла к очагу.

Едва уловимо дунула на ладони, зарождая в руках огонь, заставляя его разгореться и превратить пальцы в миниатюрные факелы. Потом взяла полено, подержала немного, давая дереву время заняться, и опустила горящую деревяшку в очаг.

– Помни, Кайтаран, – почти пропела она, – владычица не любит алчных, бери то, что само хочет быть твоим.

Правитель только усмехнулся. Происходящее озадачивало, и он старался как можно точнее запомнить последовательность действий, уловить каждое движение, прочувствовать нужные слова. Стена за очагом подернулась пеленой, и взору открылся длинный полутемный коридор с забитыми всякой всячиной стеллажами вдоль стен. Маг опустил веки и прислушался. Где-то там должен быть «его» предмет, надо только откликнуться на зов.

Каждый чародей мог изготовить магического помощника, дающего доступ к природе вещей, к власти над ними. Но каждый артефакт при рождении забирал часть жизненной силы, и, как бы ни был могуч создатель, много сотворить все равно оказывался не в состоянии. Повелевать всем с помощью только своих творений было невозможно.

Но люди умирали, а артефакты – нет, и со временем стало понятно, что некоторые чародеи могут управлять вещами и с помощью чужих магических помощников. И именно умение договориться с чужим предметом и определяло могущество волшебника.

При желании высший маг Кайтаран умел подчинить любой артефакт, без труда разгадав его назначение, но сейчас, в драконьей сокровищнице, ему хотелось обрести что-то наиболее созвучное его собственной природе. Именно поэтому правитель прислушался и пошел на зов. Каяра молча последовала за ним.

Они шагали вперед, пока даже у привычного к долгим переходам мужчины не заныли ноги. В какой-то момент Кайтаран решил было взять что попало и повернуть обратно, но, заметив идущую по пятам драконицу, собрался и снова прислушался. К счастью, сокровище оказалось недалеко. Оно ожидало на полке среди книг и вороха ярких пыльных тряпок. Небольшой, с полпальца, стеклянный сосуд, заполненный мелким песком. Правитель повертел его в руках, теряясь в догадках о назначении, но, в конце концов, решился: разберется потом, а раз артефакт позвал его, значит, они поладят.

– Как думаешь, ящерка, для чего это? – поинтересовался мужчина больше для порядка, чем действительно надеясь на помощь.

– Не знаю, я не маг, – пожала плечами Каяра. – Ты нашел, что искал?

– Да. Пойдем знакомиться с девушкой.

– Зачем? – удивилась жрица, пропуская его вперед, на этот раз к выходу. – Ты действительно думаешь, что сможешь влюбить в себя драконицу? Без этого никаких детей не случится.

– Почему нет? – покачал головой Кайтаран. – Я всегда нравился женщинам, если она не помешанная и в себе, у меня есть шанс.

– А взаимность?

– Ерунда, ящерка, – правитель оглянулся и подмигнул. – Я выпью зелье и влюблюсь в нее на одну ночь. Я бы и ее угостил, но, насколько помню, на вас зелья не действуют. Так что надо договариваться.

– Незачем. Если ты выполнишь обещание, данное Василу, она ни в чем не откажет. Общее благо важнее целомудрия.