– Он смотрит в нашу сторону, – обращается он к Томасу Ризли. – Надеюсь, вы не станете утверждать, что это написано кем-то из нас?

Зовите-меня говорит:

– Всему свету известно, что это ваше прозвище, и вы от него не отказывались. Вы связали себя обетами, ее слуги признались.

Правдивый Том открывает рот, но он, продолжая листать, перебивает:

– Вы просите ее избавить вас от боли.

– В яйцах? – спрашивает Кристоф.

Взглядом он велит юноше замолчать, но не может удержаться от смеха:

– Вы были влюблены – «Я весь горю, горю давно», – затем принесли обеты. Ради чего, если не с целью убедить ее разделить с вами ложе?

Ризли говорит:

– Дама призналась, что есть свидетели вашего брака.

Когда молчание затягивается, он замечает:

– Я не заставляю вас отвечать в стихах.

Правдивый Том говорит:

– Я знаю, как вы действуете, Кромвель.

Он поднимает брови:

– Я действую, как велит король. Без его указания я и мухи не прихлопну.

– Король не позволил бы вам дурно обращаться с джентльменом.

– Вы правы, но не советую вам испытывать терпение лорда Кромвеля, – замечает Ризли. – Он как-то сломал человеку челюсть одним ударом.

Я? Он потрясен.

Он говорит:

– Мы готовы потерпеть. Со временем вы признаетесь, что замышляли недоброе, пусть и не достигли желаемого. Вы покаетесь перед королем в своей ошибке и будете молить о прощении. – Хотя сомневаюсь, что вы его получите, думает он. – Я понимаю, что вас подвигло. Вы происходите из древнего рода, но младшие Говарды бедны. Как представитель столь знатного семейства, вы считаете зазорным марать руки любым трудом. Чтобы обеспечить свое будущее, вам приходится ждать войны или выгодно жениться. И вы сказали себе, вот я, такой неотразимый, и пусть мои карманы пусты и никто со мной не считается, только путают со старшим братом, я знаю, что делать, – женюсь-ка я на королевской племяннице. Авось когда-нибудь стану английским королем.

– А до тех пор буду жить в долг, – добавляет Ризли.

Он вспоминает строку из «Покаянных псалмов» Уайетта: «И без защиты немощен и чист». В стихах Уайетта борьба в каждой фразе. Стихи лорда Томаса беззубы, один гладкий идиотизм. Впрочем, надо отдать ему должное, держится он стойко. Не рыдает, не просит пощады. Просто спрашивает:

– Что вы сделали с леди Маргарет?

– Она здесь, в покоях королевы, – отвечает мастер Ризли. – Вероятно, ненадолго.

Они уходят, оставляя его размышлять над двусмысленным ответом. Безобидная правда в том, что Мег, скорее всего, переведут куда-нибудь еще, если король поспешит с коронацией, ибо по традиции Джейн должна провести ночь в Тауэре перед тем, как отправиться в Вестминстер. Король говорил о середине лета, но город полнится слухами о чуме и потовой лихорадке. Опасно собирать толпы на улицах и забивать людьми закрытые помещения. Сеймуры, разумеется, убеждают Генриха рискнуть.

Они спускаются по ступеням. Сражались как единое целое. Ему не хватает Рейфа справа. Но ничего не поделаешь, если король в нем нуждается.

Он спрашивает:

– Я? Сломал челюсть? Кому?

– Кардинал любил об этом рассказывать, – довольно замечает Ризли. Они выходят в солнечное сияние. – Иногда это был аббат, иногда мелкий лорд. Где-то на севере.

Когда все закончится – каким бы ни был конец, – он вернет стихи владельцам, хотя они не оставили имен. Он представляет, как в ветреный день швыряет их в воздух и стихи парят над Уайтхоллом, перелетают реку и приземляются в Саутуорке, где шлюхи, похихикав над ними, подотрут ими задницу.

Вернувшись домой, он говорит Грегори:

– Никогда не пиши стихов.

Бесс Даррелл присылает ему весточку: приходите в Л’Эрбе. Неудивительно, что Поли предложили ей свой кров, она – наследие покойной Екатерины. Но ей придется скрывать, что она носит ребенка. Старая графиня не потерпит бастарда Уайетта под своей крышей.