– Непременно там будем, непременно…, – задумчиво произнесла Санара, наблюдая, как Дуглас сорвался с места и, надевая другую пару прихваток, закружил вокруг Тариэль.

– Чем я могу вам помочь? – замурлыкал он. – Я сам очень люблю готовить, и дома всегда помогал матери на кухне.

– О, это великолепно! – ответила Тариэль, и слегка замялась.

– Дуглас, – позвала Санара.

– Да, да, я занят, – ответил он, не поворачивая головы. – Для нас стараюсь. Быстрее начнем, быстрее закончим!

Тариэль в нерешительности смотрела то на Дугласа, который пританцовывал рядом с ней, то на Санару.

– Дуглас, подскажи, у тебя заначка халвы большая? – спросила Санара, коварно улыбаясь.

Дуглас замер, оценивая угрозу и вдруг, широко улыбнувшись, спросил:

– А где здесь у вас вилки, ложки? – и немного погодя, добавил: – Малкольм помоги даме, гусь больно большой . . .

Санара наклонилась к столу и что-то прошептала Лину.

– Это не гусь, это тампа в маринаде из собственной крови с травами и тушёными кессами, – проговорила Тариэль и указала на шкаф. – Приборы у нас там.

– Тем более, – затараторил Дуглас, спеша в указанном направлении. – Мэл, целая тяжелая тампа, вдруг убежит, то есть выскользнет из рук и так далее, а мы голодные…

Он ловко метнул прихватки на стол, которые плавно легли возле рук Малкольма. Лин, тем временем, подошел к окну и достал из своей сумки тофу и халву из сумки Санары.

– Милый прихвати тарелки и ножи, – попросила Санара.

Малкольм с легкой улыбкой помог Тариэль достать жаркое из духовки и осторожно понес противень к столу. Золотистая корочка исходила духовитым паром, щекоча ноздри, а запеченные овощи в темной корочке, под названием кессы, обступали по краям горячий густой маринад.

Противень лег на стол, на который Дуглас уже поставил тарелки и приборы. Лин раскрыл пачки с тофу и халвой, положил на тарелки. Он поднес их Тариэль со словами:

– Это скромный десерт, мы преподносим в знак благодарности за гостеприимство и теплую встречу. Надеюсь, вы не обидитесь на незадачливых путешественников.

Тариэль улыбнулась, указала на центр стола и произнесла:

– Мой дом – ваш дом, мой стол – ваш стол . . .

– . . . и пусть изобилие и достаток прибудут в этих пределах, – продолжил Лин и придвинул стул форестианки к столу, она улыбнулась и села, а он пододвинул поближе свой и, как бы, между прочим, начал рассказ о том, что такое тофу.

Малкольм уже, начал разделывать жареную тушку незнакомого животного, с видом профессионального повара и раскладывать сочное мясо по тарелкам, сдабривая его мелко нарезанной зеленью из небольшой чаши. Он задумчиво смотрел на Лина и Тариэль, которые уже шептались как близкие друзья, затем переводил взгляд на Санару и Дугласа, насуплено смотревших друг на друга, но все же державшихся за руки.

Малкольм со вздохом подал тарелки друзьям. Дуглас уловив, его мимолетный взгляд, брошенный в сторону Тариэль, произнес:

– Жениться вам надо, барин. В смысле, без девушки совсем зачахнешь.

– Барин? Где понабрался таких слов, полиглот? – усмехнулся Малкольм, подсаживаясь за стол и придвигая к себе тарелку с мясом и запеченными овощами.

– Русскую классику читать надо, Лев Толстой, Достоевский.

Дуглас выпятил подбородок и набрал воздуха в грудь:

– “Война и мир с V” – Толстого – отличная вещь!

– Что-то я не слышал о таком произведении, – хмыкнул Малкольм и глянул на друга вопросительно.

Дуглас, осторожно, ложкой стал поливать свой кусок мяса маринадом с противня.

– Это сокращенная, переработанная версия четырехтомника, – продолжил он, почесывая нос. – Двести страниц, на которых дерзко сконцентрированы душевные страдания, любовь и война с вампирами.