И вот, они сидят в столовой, под светом ярких ламп, в ожидании нового приключения, и эта сора совсем не входит в его планы.

Наконец Дуглас набрался смелости и достал из кармана пачку халвы – редкую, арахисовую с кунжутом и фисташками из города со странным названием Коканд – которую выпросил у Дабса, и хотел преподнести Санаре на годовщину их знакомства. Дата приходилась на конец мая, и по совету Лина, он чтобы не забыть, вырезал ее на спинке своего стула.

“Чего не сделаешь ради любви и мира, она ее так обожает, что надеюсь, простит, – думал Дуглас, борясь с назойливыми сомнениями".

Он спрятал халву обратно в карман, насупился и направился к Санаре, едва шепча себе под нос:

– А, чего я в сущности сделал, она тоже неправа. . .

Он остановился у ее стола, извинился перед Мари, которая давала последние наставления своей крестнице, и присел напротив, молясь, чтобы Санара не расслышала его ворчание. Мари улыбнулась и удалилась на кухню, откуда раздавались голоса других мастеров. Дуглас достал пачку и положил на стол. Он осторожно подтолкнул лакомство к подруге.

– Я это . . . извини, я не хотел, ну, я же люблю тебя . . . – бормотал он и продолжал хмуриться. – С горяча я . . . игра же … ну Санарачка…

Она узнала блестящую пачку и логотип. Прямоугольные брикетики ароматной и тающей во рту арахисовой халвы привозили на заказ мастеру Фархаду из Узбекистана. И тот ни с кем ей не делился, а берег исключительно для гостей – таких же, как и он сам – любителей крепкого кофе.

Санара улыбнулась и медленно положила руку на пачку халвы. Дуглас улыбнулся в ответ.

– Ты понимаешь, что обидел меня? – спросила она, медленно пододвигая сладость к себе.

– Ну, что я . . . в самом деле? – попытался возразить он.

Санара нахмурилась, и пачка медленно двинулась по столу в сторону Дугласа.

– Да, конечно я все понимаю, я виноват! – почти выкрикнул он, хотя последние слова имели явные нотки сомнения.

Санара предпочла этого не заметить, и благосклонно убрала подарок в левый карман сумки. Его вздох облегчения, она приняла за песнь раскаяния, и сразу поняла, что это подарок, он приберегал к особому дню, поэтому решила преподать ему последний урок.

– Милый, а на наш с тобой день, ты сможешь раздобыть еще халвы, но только две пачки. Я хочу с девчонками поделиться, – прошептала она лукаво.

– Да, я конечно виноват . . . – начал Дуглас, и затих, видя как хмуриться Санара, а ее рука медленно ложиться на клапан кармана. – Я люблю тебя, но причем тут подруги?

– Но . . . – тихо прошипела она.

Он закатил глаза, понимая, что возможно, снова ляпнул лишнее. Тяжело выдохнул, в который раз, и его голова с грохотом опустилась на столешницу.

– Я сдаюсь, – выдавил он, прижимая губы к теплому дереву.

– Ой, да ладно, пошутила я, – рассмеялась Санара и, обойдя стол, нежно обняла его за плечи.

На этот раз его выдох пришелся в стол и напомнил звук запускаемого грейдера.

– Ну что, готовы? – раздался голос мистера Роддерика, выходящего из кухни вслед за Аэрдолом и Мари.

– Да, – ответил за всех Малкольм, который видел, что Лин никак не может проститься с Вэн, а Дуглас и Санара в центре циклона под названием ”А у нас снова мир и любовь”

– Отлично, нас уже ждут у “колодца”, – проговорил Аэрдол, подходя к выходу из столовой.

* * *

Процессия прошла сквозь зал основной библиотеки к дальней стене, где за массивными дверями скрывалось книгохранилище – сокровищница знаний к которой мог прикоснуться любой непосвященный ксаметар от юного подмастерья до умудренного мастера. В отличие от закрытой секции, особого доступа сюда не требовалось, но здешний библиотекарь живой и немногословный старичок управлял вверенным ему хозяйством железной рукой доброго диктатора, соблюдая порядок во всем.