Время не лечит, а притупляет чувство потери и помогает смириться с неизбежностью.

Попрощавшись со всеми, я через некоторое время добралась до станции в городе и села на дилижанс, увозящий меня в неизвестность.

Я первый раз выбралась из своей «берлоги» и даже не знаю элементарных познаний об окружающем мире.

Раньше такое неведение не волновало меня. Для меня привычной была жизнь в военной зоне, в отдалении от шумных городов. И сейчас чувствовала себя немного «не в своей тарелке».

Мне досталась четырёхместная колымага с дергаными спутниками.

Если быть честной, то только с одной, которая могла вывести из спокойного состояния, по-моему, хоть кого угодно.

Дородная дама в строгом тёмном платье, воротник которого сильно сдавил ей шею, была всем недовольна. Мне так и хотелось предложить ей расстегнуть верхнюю пуговицу: может, тогда она подобреет?

Её увядшее лицо, сохранившее былую красоту, портило презрительное выражение, словно она спустилась с небес на нашу грешную землю, и ей тут очень не понравилось.

А возможно, она была недовольна спутниками, с которыми ей приходилось путешествовать.

Неужели её оскорбил вид немолодого мужчины, одетого в сюртук, пошитого из недорогого материала по сравнению с одеждой её супруга?

Или мой вид? Поднимаясь по ступенькам, полы моей импровизированной юбки разошлись, и она заметила штаны под ней.

Подняв подбородок и бросив на меня брезгливый взгляд, она отвернулась, словно я не человек, а грязь под ногами.

Я всё время в цитадели одевалась как мальчишка: брюки, рубашка, лёгкие сапоги. Это была самая удобная одежда для патрулирования.

И если учесть, что вызов мог поступить в любой момент, то когда я могла бы быстро переодеться?

Портал не будет меня ждать. Так что о платьях было забыто из-за моего исключительного образа жизни.

И привычку носить штаны не изменила, полагая, что всякое может произойти в пути. Только сверху надела юбку, создавая женский образ. А плечи прикрывала накидка.

Увидев её презрительный взгляд на неподобающую вещь, проигнорировала его и спокойно заняла своё место около окна.

Она всю дорогу изводила своего мужа своим ворчанием: то не так сидит, то не так лежит, то не так смотрит. Это, какое же надо иметь терпение мужику, чтобы спокойно выслушивать жужжание под ухом?

Так и ехали под шиканье дамы, которая нагоняла сон, по крайней мере, на меня.

Меня разбудил толчок остановившегося дилижанса, и я тревожно поглядела в окно, уже отчетливо услышав крик:

—Твари.

Вот сволочи! И тут достали, не давая мне спокойно добраться до пункта назначения! Но их не должно быть в этих местах! Я уже в пути один день, и здесь считается безопасной местность, куда не доходят боевые действия.

Но выходит, что они поменяли свои обычные маршруты и прощупывают новые. А это плохая новость. И мои предположения, что они всё больше будут продвигаться вглубь— не моя больная фантазия, как нас уверяют.

Бросив взгляд на спутников, которые ещё не осознавали всю опасность, открыла дверь и выпрыгнула из дилижанса. Немногочисленное сопровождение постаралось сосредоточиться около трёх карет, прикрывая пассажиров.

Табаки и хорсоры выбегали из близлежащего леса, поднимая клочья травы и земли, и издавали оглушительный рёв, предполагая испугать противника. Яркие лучи солнца словно разжигали огонь в их глазах, превращая в движущие факелы.

Одно было хорошо в этой неожиданной ситуации — они нападали с одной стороны. Сбросив юбку, вытащили меч.

И увидела, как вступил в бой огневик, а воздушник откинул тварь назад, которая перекувыркнулась в воздухе и встала на ноги, проехав по траве и зацепившись за неё, словно якорь, остановила своё движение.