Входную стрелку узловой станции проскакиваем, когда приближающийся султан паровозного дыма уже хорошо виден. За стрелкой, на основном пути нас уже встречает высокий худощавый старший лейтенант – военный комендант железнодорожной станции Грязи. Наша попытка скинуть дрезину с рельсов успехом не увенчалась, мы совсем выдохлись, пока доехали. На помощь нам приходит комендант, и мы втроем освобождаем путь уже под пронзительный свисток.

Мимо нас проезжает тормозящий паровоз, окутанный клубами белого пара. На несколько секунд мы глохнем и слепнем, а когда зрение и слух возвращаются, мимо нас, лязгая сцепками, проходят платформы с непривычного вида танками. Из башен танков торчат тонкие стволики пушечек. Как я понимаю, это английские «Матильды». Или «Валентайны»? До различия этих типов мои познания не доходят.

– Ну, что встали, разгильдяи? Трибунал по вам плачет, – приветствует нас комендант, – за мной, шагом марш, попытаюсь спасти ваши безмозглые башки.

Сашка подхватывает свою злополучную винтовку.

– А дрезина? – Вспоминаю я требование Никифорова сдать транспорт начальнику станции.

– Времени нет, – отрезает комендант, – эшелон всего минут десять стоять будет.

Начальником эшелона оказывается невысокий майор-танкист, одетый в кожаную тужурку, несмотря на еще холодные дни. Старший лейтенант излагает майору ситуацию, тот проходится по нам пристальным взглядом и коротко бросает:

– Документы!

Мы предъявляем наши красноармейские книжки без фотографий. Майор внимательно их просмотрел, только что на зуб не попробовал.

– Значит, не бросил бойца?

– Так точно, товарищ майор, не бросил.

– А если он и в боевой обстановке так же заснет?

– Один раз кто угодно оступиться может, надо было дать парню шанс. Этот случай для него хорошим уроком будет.

Сашка молчит, не рискуя смотреть майору и коменданту в глаза.

– А не боишься, что тебя вместе с ним за дезертирство шлепнут.

– Боюсь, товарищ майор, но…

– Сам погибай, а товарища выручай. Так?

– Так точно, товарищ майор!

Танкист протягивает мне наши книжки.

– Ладно, подбросим вас до Усмани, лезьте в вагон, скоро отправляемся.

По большому счету майор, конечно, прав – Сашку за сон на посту и потерю оружия следовало примерно наказать, чтобы другим неповадно было. Но, с другой стороны, зачем губить восемнадцатилетнего полуголодного парня, выставленного в одиночестве на тормозную площадку под усыпляющий, монотонный перестук колес?

В вагоне мы попадаем в окружение танкистов, заинтересованных появлением новых персонажей.

– Артиллеристы? – интересуется местный вариант Васи Теркина.

– Зенитчики.

– Зенитчиков я уважаю, – подхватывает вагонный балагур, – вот у нас по осени случай был. Повадились «юнкерсы» нашу оборону бомбить, а у нас, как назло, ни одной зенитки в бригаде нет. Они же, сволочи, каждый день прилетают и бомбят, прилетают и бомбят.

Вагон дергается, лязгая буферами, и начинает неторопливо ускоряться. Танкист делает паузу в рассказе, подогревая интерес слушателей, один из которых не выдерживает:

– Ну, а дальше что было?

– А дальше наш полковник в штабе армии целый дивизион автоматических зениток выбил. Командир дивизиона – майор, походил по расположению бригады, с людьми поговорил, все расспрашивал: когда немцы прилетают, откуда заходят. Выяснил все – и поставил свои зенитки точно на пути «юнкерсов». На следующий день прилетели стервятники, один за другим выстроились и только пикировать начали, как зенитчики дали из всех стволов! Все семь «юнкерсов», один за другим, в землю вогнали! Вот с тех пор я зенитчиков и зауважал.