Единственное, что я вычеркнула из памяти — наш последний телефонный разговор. Его я мечтала забыть. Тогда я тоже услышала такой же, как сегодня, голос, вымораживающий всё внутри.

Сейчас я понимаю, чем это было спровоцировано, а тогда… тогда я сломалась. Разбилась о ту стену, что он воздвиг между нами.

Непробиваемую. Глухую. Стену.

С огромным трудом подавив истерику, я соскреблась с кафельного пола душевой и, замотавшись в большое махровое полотенце, поплелась в комнату, буквально рухнув на диван. Где-то на периферии моего сознания зазвонил телефон, надрывая динамики, а я не реагировала. Сколько он так голосил, пытаясь обратить на себя моё внимание, не берусь судить, но в итоге замолчал, вновь погружая комнату в тишину. Сил не было ни на что.

Разные мысли, образы, обрывки воспоминаний метались в голове, как бешеный рой пчёл, и жалили, не давая желанного покоя.

Кто же знал, что он сейчас живёт здесь. Михаил, насколько помню, не собирался возвращаться домой, но, видно, у него кардинально изменились планы.

Закрыв глаза, постаралась выкинуть всё ненужное из головы, но не получалось. Его профиль словно отпечатался в моём сознании, как клеймо. А ведь я помнила его ещё совсем другим.

Печально усмехнулась, погрузилась в свои воспоминания.Наша первая встреча. Сколько раз я прокручивала её в своей голове. И сколько раз понимала, что ничего бы не стала менять в своей жизни.

Высокий, красивый, подтянутый. Михаил выделялся даже среди своих сослуживцев, с которыми он тогда что-то праздновал в ночном баре, производя неизгладимое впечатление на окружающих. В военном кителе, небрежно расстёгнутом на несколько верхних пуговиц, он расслабленно сидел, откинувшись на спинку стула, и попивал свой сок из высокого стакана, скользя равнодушным взглядом по собравшейся разношёрстной публике.

Я тогда, так же как и большинство девочек моей группы, засмотрелась на молодого статного офицера, но привлечь его внимание не решилась бы никогда, в отличие от нашей заводилы Сони Мечниковой.

Девушка к нему подошла первой, пригласив на танец, абсолютно уверенная в себе и своей неотразимости. И он действительно согласился под дружный смех своих друзей. Как же я ей тогда завидовала! У меня не было ни её уверенности, ни смелости. Смотря, как он с ней танцует несколько танцев подряд, улыбаясь лишь уголками губ, внимательно слушая, пристально смотря в глаза, я приуныла окончательно, решив уйти с чужого праздника жизни.

Ведь с самого начала не планировала приходить в бар. Если бы не Богдан со своей семьёй, я бы осталась дома. Но вынести ужин, где меня пытались очередной раз выдать выгодно замуж, было выше моих сил. Выбрав меньшее из зол, я согласилась составить девочкам компанию, однако при взгляде на счастливую Соню мне тогда взгрустнулось, но ненадолго.

К нашему столику подошли сослуживцы Михаила, и меня пригласил один из них. Медленно ведя в танце, Дима, так он представился, сыпал остротами и комплиментами, а я мило улыбалась, думая, как бы незаметно исчезнуть. Мужчина оказался догадливым и недокучным и довольно быстро оставил меня в покое, переключившись на моих подруг.

Помню, как наспех со всеми попрощалась и бегом направилась к выходу, а Михаил возник передо мной, словно из воздуха, и пригласил на танец. Я настолько растерялась, застыв столбом, он же, напротив, лукаво улыбнулся, прекрасно осознавая, что для него я лёгкая добыча, взял за руку и повёл в центр танцпола.

Его глубокий грудной голос завораживал, действуя на меня гипнотически. Я смеялась над его шутками, хотя перед этим едва могла выдавить улыбку на остроты Димы. Наслаждалась исходившим от мужчины ароматом, очень стараясь отрыто не принюхиваться. Хотя дико хотелось провести носом, вдыхая полной грудью его дурманящий запах.