Как-то нас оставили пристегнутыми. Даже уже капельницы сняли, но от кушеток не отстегнули. Мы дремали, когда раздался вой сирены и освещение начало устраивать светопреставление.

- Что случилось? - Даша испуганно выпучила глаза.

- Не знаю, - я даже усмехнулась. Можно подумать, я не лежу рядом с ней, пристегнутая точно такими же ремнями, и не буравлю взглядом потолок. - - Может, у них что случилось, - высказала предположение, а у девушки глаза стали еще больше. - А может, просто пожарную тревогу проверяют на предмет исправности, - придумала другую, вроде бы безобидную причину, чтобы не пугать подругу. Она немного успокоилась, но, когда стала слышна беготня в коридоре, снова занервничала.

- Это точно не проверка пожарной тревоги, - она смотрит на меня с надеждой.

- Да, - соглашаюсь я, но больше ничего не говорю. А что я могу сказать? Испугать ее еще больше? Хотя куда уж больше. Беготня прекратилась, и наступила тишина, разрываемая лишь воем сирены. Я лежала и смотрела в белый покатый потолок. Здесь, в палате, почему-то не было острых углов. Все овальное, покатое. Разные мысли блуждают в голове, и, мне кажется, я даже задремала. В какой-то момент ощущаю, что ремни, которые крепко фиксировали конечности, сворачиваются и уходят вглубь кушетки-капсулы, и я получаю свободу. Резко сажусь, потирая затекшие конечности.

- Что случилось? Ты кто такая? - я смотрю с недоверием на спасшую нас девушку. Темноволосая, нормальной комплекции, с такими же, как и у нас, синяками на глазах и в такой же рубашке и брюках.

- Это Маша, я тебе рассказывала, - вступает в разговор Даша. - Ты не знаешь, что случилось?

- Нет, меня накачали снотворным, и я отключилась. А проснулась уже от этого звука, - спасительница отрицательно качает головой.

- Это уже несколько часов длится, - я решаю выглянуть в коридор, чтобы оценить обстановку. Даша же начала неустанно что-то говорить, давая стрессу выход наружу в виде трескотни. - Нам надо убираться отсюда.

- Над нами ставили какие-то опыты, - доносится голос Даши. - Делали инъекции, ставили капельницы, и даже что-то вроде гинекологического осмотра было, - пересказывает все наши “приключения” подруга. Она ухватилась за локоть Маши и, стараясь не отставать, идет за мной. - Мне так страшно было. Они такие мерзкие и ничего не понятно, что говорят, только клокочут и все. Но они вылечили Яну, - добавила девушка, а меня накрыло глухое раздражение и на Дашу, и на Машу. Какое им дело, вылечили они меня или покалечили? Натыкаюсь взглядом на информационное табло, на котором мигает надпись на непонятном мне языке.

- Ты можешь прочитать? - я перебиваю Дашу и указываю на мигающую табличку. Маша, отвлеченная от Даши, озирается удивленно по сторонам.

- Нет, - она вглядывается в мигающее табло. А я не могу понять: врет она или говорит правду. Даша же говорила, что она разговаривала с этими существами и даже знает, что это раса бакайцев.

- Но Даша говорила, что ты с ними разговаривала, - вот не верю я этой Маше, и сама не знаю почему.

- Я говорила с ними на хармитском языке, - наша спасительница как-то неловко замялась, и моя уверенность, что Маша что-то недоговаривает, усиливается.

- А это какой? - пытаюсь поймать ее на вранье.

- Наверно, бакайский, - она пожала плечами.

- И куда нам идти? - у Даши прорывается паника.

- Наверно, туда, - и Маша указала на мигающую стрелку. - Если на корабле произошло ЧП, то так могут указывать пути эвакуации.

Я молча пошла по стрелкам, а Машу потащила на буксире Даша. Я заметила, что Маша стала шагать все неувереннее, словно слабела. Что с ней? Не в обморок она тут собралась мне падать? Подхожу и подхватываю ее под другую руку, чтобы она не грохнулась где-нибудь здесь, в темном уголочке. Шли мы по стрелкам не очень долго и вышли к какому-то ангару. В них стояли похожие на семечки капсулы, скрепленные по трое. Я сразу поняла, что это спасательные шлюпки с этого космического корабля.