Когда я крутилась перед зеркалом и трогала свои короткие волосы на затылке, в комнату открылись двери и появился Максус, который так и замер в дверях. Он зашел за мной, чтобы вместе отправиться в тренировочный зал.

– Что случилось? – и так посмотрел на Роба и парикмахерский агрегат у него в руках, что у меня поползли мурашки по спине. – Это твоя идея? – он обращался к роботу.

– Нет, – ответил робот, совершенно лишенный чувства самосохранения.

– Это я сама подстриглась, а Роб просто принес эту штуку, чтобы привести в порядок мою прическу, – заступилась за робота, которому вот-вот влетит ни за что.

– Но зачем? – хармит удивленно и пораженно смотрел на мою стрижку. - У тебя же были чудесные волосы, а сейчас… Сейчас ты похожа на парня.

– Я устала от них. И с ними в академии будет неудобно, – я сочиняла на ходу. А все потому, что просто не знала, что ответить. Как мужчине объяснить, что у женщин порой бывает такое? Они отрезают челку, стригутся коротко или красятся в экстремальные цвета. И даже самой себе они не могут это объяснить, не то что мужчине.

– Ты еще не поступила, – строго смотрит на меня Максус.

– Но поступлю же? – и я посмотрела на хармита умоляющим взглядом.

– Не все от нас зависит, – ушел от ответа мужчина. – Идем. Надо сделать голографическое изображение на твои документы, – горестно вздохнув, добавил мужчина. – А ты будешь на них как парень, – это уже он произнес довольно тихо, но я все равно услышала.

– Ну волосы отрастут, – попыталась успокоить я расстроенного хармита.

– А вот документы ты получаешь один раз, и следующий раз обновить голографическое изображение сможешь лишь через десять лет, – объяснил мне мужчина.

– Ну ничего, похожу десять лет с такими, – я не понимала. в чем суть проблемы.

– Ты ближайшие десять лет не имеешь права кардинально менять свою внешность. А ты так коротко подстриглась. Если б волосы были длиннее, то незначительные изменения были бы незаметны при сверке документов, а так….

Вот сейчас я осознала, насколько сильно вляпалась. Подстриглась, называется.

– Ну ничего, – я даже улыбку выдавила, хотя в глазах стояли слезы. – Похожу десять лет оболваненной.

Мужчина лишь покачал головой и не стал комментировать мои слова. Мы пришли в кабинет Косты. Он лишь удивленно поднял брови, но ничего не стал спрашивать. Видимо, потом у Максуса спросит. Как оказалось, такая сдержанность была обусловлена тем, что мы в кабинете были не одни. Вернее, фактически одни. Но над столом светилась голограмма сухонького мужчины, который задавал мне кучу вопросов, фиксировал мои ответы. И в итоге сообщил, что документы будут готовы через час. А он ждет голографический оттиск внешности. Как только допрос закончился, с меня сделали этот оттиск. Поставили на какую-то платформу, и вокруг меня засветился контур. Хоп – и все готово. В общем, технологии высшего класса.

После этого мне устроили еще один допрос с пристрастием на предмет того, что мне в голову стукнуло, когда я подстриглась. Но так как открутить ситуацию назад было уже нельзя, я просто уперлась как баран и сказала, что не вижу проблемы в своей стрижке. Если им надо, пусть носят длинные волосы и все такое. Когда атмосфера в кабинете накалилась, Максус увел меня в тренировочный зал, а Коста начал составлять рекомендательное письмо для академии, так как ему прислали мои документы. Так что получила я нагоняй за стрижку. И это еще меня Кирис не видел. И снова я не вовремя подумала про этого перекачанного наглого хармита.

Эти последние дни были самыми тяжелыми в плане тренировок и моего морального настроя. Очень не хватало отца, который подбодрил бы меня, сказал какую-то армейскую шутку-мудрость, которая одновременно и развеселит, и подбодрит. Единственный мой собеседник – это был Роб. Кто бы мог подумать, что я буду делиться своими страхами, переживаниями и чаяниями с роботом.