- Ты настоящий друг. Только настоящий друг может сказать «ты бы так не поступил» после того, как на его глазах совершено опасное преступление, - без какого-либо выражения в голосе констатировал Тхорн, пока они шли.

Капитан поднял голову, с тревогой реагируя на эти слова. Настроение Тхорна было настолько невеселым, что эта попытка шутить больше напугала его и ни капли не рассмешила. У него зарождалось серьезное подозрение, что командир вот-вот совершит на его глазах нечто еще более безумное, чем незаконное избиение гражданского, пусть и преступника. Хотя безумнее уже вроде и некуда.

- Может, ты расскажешь мне, что было на скане Скертиса? – негромко напомнил Дейке. Но Тхорн, казалось, даже не услышал его.

- Какого ж рожна у него крыша-то съехала, - задумчиво пробурчал он себе под нос, потирая свой кулак.

Асхелека.

Самое главное она поняла к вечеру, хотя это должно было быть очевидным с самого начала. Но ее сознание оказалось таким зашоренным, таким упрямым – даже предположить такое оно отказывалось. 

Но вечером, когда сели ужинать, шаггитерианка прямо посмотрела на нее – ей, видимо, просто надоела эта игра. И тогда в нее проникли эмоции женщины – нетерпение, любопытство и еще что-то непонятное, смешанное в клубок.

- Как ты на Горре оказалась? – спросила шаггитерианка, настолько четко и ясно выговаривая все слова, что

Асхелека, во-первых, поняла смысл всего предложения с первого раза, а в следующую секунду поняла то, главное. В этой хижине она была не единственной умственно полноценной шаггитерианкой. Их было трое. Умный, пронзительный взгляд старшей шаггитерианки не оставлял в том ни малейших сомнений. Как и любопытные, цепкие глаза младшей, уже не притворяющейся дурочкой, как целый день до этого.

Весь день они не разговаривались с ней, ограничиваясь невнятными фразами, дерганьем за рукав и кивками головы. Лишь когда они переглядывались между собой, закрадывалось сомнение. Но она все не могла поверить. И вот они сами раскрылись, стоило Асхелеке дать понять, что их речь ей знакома.

- Мой отец горианец, - ответила она прямо, опуская глаза от неловкости. Неудобство ей внушал тот факт, что она целый день относилась к ним, как к полоумным, активно жестикулируя и произнося слова по слогам, чтобы поняли. Например, когда просила воды и еды и пыталась выяснить, что произошло утром. Но пожилая шаггитерианка исправно делала вид, что это нормально и что она не понимает вопросов про утренние события. Асхелека почти отчаялась, полагая, что ее шаггитерианский неразборчив. Но это было не так. С первой же фразы она поняла, что почти все может понимать и говорить – хоть и с трудом, запинаясь, подбирая слова, но может.

- Неужели? – с каким-то холодным, неприятным оттенком в голосе осведомилась младшая шаггитерианка, но под суровым взглядом матери осеклась. В груди Асхелеки разлилось внезапное тепло. Эта женщина уже не в первый раз за день защищала ее, и это вызывало инстинктивную приязнь. Она осторожно прощупывала их эмоции. Младшая – так и есть - не питала к ней симпатии. Старшая – наоборот – всеми силами демонстрировала расположение.

- Вы мать и дочь? – уточнила она после паузы.

- Да, конечно, - кивнула ее пожилая собеседница, правда, немного поспешно. А затем быстро представилась:

- Атиссан. А ее имя – Шексан.

- Мы на севере, - вырвалось у Асхелеки, вспомнившей то немногое, что знала о шаггитерианцах – в частности, об их именах. К северу многие имена заканчивались на «ан», к югу – на «лем». Запад центрального материка Шаггитерры, где они находились, практически не заселен из-за плохого климата. На Востоке обитали в основном кочевые племена – там ее матери точно нет. Юг или Север. Если бы она только знала свое настоящее имя… но отец переименовал ее по прилете на Горру, и она забыла. Если бы только вспомнить… ей казалось, что это вот-вот произойдет, но имя ускользало. А мамино было ей так же неизвестно – мама всегда была просто мама. «Моумо» по-шаггитериански.