– Слушай, это конечно было эффектно. Ты тут появляешься, глаза горят золотом, волосы развеваются, кот шипит и все такое, – Свен теперь выглядел недовольным. – И, разумеется, при этом бастарде Пайке и недостойном Дессене я ничего не сказал, но на самом деле влезать в какой угодно спор аристократов не следует. Это дело чести, рода, семьи. Тебе…

– Не понять, да, – закончила за него Альба, чувствуя, как в груди неприятно кольнуло. Не сердце, нет. Точнее – не физическое вовсе сердце… – А тебе видимо не понятно, что из-за этих семейных разборок твой визави едва не сжег всех вокруг, и себя тоже. И мне плевать что между вами пробежало – не случись тут это сражение, не было бы этого черного и смертоносного. Магические поединки запрещены вне официальных дуэлей, и ты это знаешь.

Теор говорил это. Раз так десять. Или больше. И на уроках магической этики, и на индивидуальных занятиях.

– Как и вербальные внушения, – нахохлился Свен.

– Что ж, всегда можешь рассказать о них кому хочешь. Мешать не буду.

Альба устала, и сдерживать свое раздражение ей сейчас удавалось плохо. День был длинный и полный… Всего.

А еще Свен, кажется, не понимал, что не так. Как можно быть таким ограниченным? В чем бы ни было дело, Альба была уверенна – оно не стоило смерти всех присутствующих на поляне от неизвестно каких сил этого длинноволосого парня. Вот точно не стоило.

– Думаю, о вламаге и всем остальном поговорим потом. Я лично возвращаюсь в университет и иду спать, – Альба, не желая больше ничего видеть и слышать о дуэли, аристократах и кодексах чести, развернулась и не слишком быстро, но уверенно пошла обратно к перелазу через забор.

Хамл, благо, перестал паниковать, и теперь просто сидел на плече, еще немного подрагивая от пережитого.

Уже около самого университета Альбу догнала Амири.

– Скажи, тебе зелье может дать какое? У меня есть, не риска, лучше.

Альба повела плечом.

– Не нужно, спасибо.

На деле Пришедшая понятия не имела, что ей сейчас нужно, кроме сна. Это не было похоже на привычное истощение… И в чем-то, все же, было.

– Я дам, в общем, ты это, сама решай, пользоваться или нет. И… слушай, я все понимаю, но если узнают, что ты назвалась старостой, то декан будет злиться, – немного виноватым тоном заметила Амири. – Я ничего не скажу, просто не хочу чтобы это было сюрпризом, и…

– Я и есть староста. В своей группе проекта, – спокойно заметила Альба.

Амири, кажется, за нее беспокоилась.

– Ты… правда? Это очень престижно, – на лице Ами появилось искренне удивление напополам с не менее искренним уважением. – Обычно это всегда кто-то из знатного рода, и… В общем, поздравляю. Правда. Ну, в общем, ты не ложись спать, я сейчас, – она почти бегом устремилась к себе.

Альба покачала головой. Какой-то бесконечный безумный день. Хотелось верить что этот, как его там Свен назвал, «золотистый блеск» или что это было, никто кроме дуэлянтов не видел. И так история с практикой как-то просочилась, кажется, в стены университета, у которых, как известно, есть уши. А если узнают, что у нее, Пришедшей, еще и эта странная сила есть… Лучше чтобы не знали, в общем.

Альба почти легла спать когда Амири принесла зелье. И пирожные – откуда только взяла?

Чаепитие на ночь было не то чтобы хорошей идеей… Но хорошим завершением суматошного дня, в котором было слишком много всего.

Рядом с ней на постели устроился Хамл, тихо мурча. Он любил не только печенье, но и пирожные. Очень любил пирожные.

Под его мурчание Альба с легкостью оказалась около костра, отдавая огню все ненужное. Не в ярком ментальном поле, а в более привычном трансе, без всяких плетений и образов.