– Вы когда-нибудь гадали? – спросил я. – Обычные девичьи гадания на святки.

Джейн кивнула.

– Да, я даже оставалась одна с зеркалом, чтобы увидеть суженого. Но никого не увидела.

– На ваше счастье. Обычно по зеркальному коридору приходит нечисть.

Джейн поежилась. Покосившись в сторону зеленой кухни, я увидел, что маленькая мандрагора смотрит в нашу сторону с таким видом, словно ждет, что мы достойно оценим ее хорошее поведение. Джейн посмотрела туда же, куда и я, улыбнулась мандрагоре, и та довольно закопалась поглубже в грядку.

– Вы ей понравились, – сказал я.

– Что потом делают с мандрагорами? – поинтересовалась Джейн.

– Они исцеляют гнойные раны, – ответил я. – Растворяют раковые клетки, вычищают из организма любую отраву. Очень полезное растение, на самом-то деле.

Услышав, что я сказал, мандрагоры завозились на грядке, придавая себе солидный и важный вид.

– Видали, зеленухи? Мы полезные растения! А вам только в компосте и место!

– Божечки-картошечки, пошли грязнули хвастаться!

Джейн улыбнулась – а вот мне было невесело.

Доесть мы не успели. Со стороны дома донеслись голоса и шум, и я увидел, как к нам следует особый отряд его величества, вооруженный до зубов. Артефакты у них тоже были – значит, понимали, что я способен сопротивляться, и меня надо остановить любой ценой.

Мне сделалось холодно. Я прекрасно понимал, что однажды Генрих отправит такой отряд по мою душу, когда я больше не буду ему нужен, но все равно это оказалось неожиданно. Джейн растерянно ахнула, и я заметил, что она сжимает столовый нож так, словно готовится сражаться.

– Аррен Эленбергер, вы арестованы, – сурово произнес офицер, который руководил отрядом и держал саблю наголо и артефакт наготове. – Его величество Генрих скончался.

4. Глава 4

Джейн

В лицо мне плеснули водой, и я очнулась. Боль в вывернутых руках была такой, что помрачала разум: я понимала, что еще немного – и я буду рассказывать обо всем, что знаю и не знаю, лишь бы только это прекратилось.

И еще я понимала, что меня пока даже не начинали пытать – просто подняли на дыбе. Писарь аккуратно заполнял бумаги, бормоча себе под нос наши с Арреном имена, охранники стояли навытяжку возле дверей, допросчик за отдельным столом, перебирал какие-то бумаги, палач придирчиво рассматривал инструменты, от одного взгляда на которые хотелось орать во весь голос. Собравшись с силами, я перевела взгляд вправо и увидела Аррена: он был подвешен в точности так же, как и я, но за него уже взялись: спину и грудь мага покрывали вздувшиеся полосы, оставленные плетью.

– В чем нас обвиняют? – услышала я чужой хриплый голос и поняла, что это Аррен говорит. Меня накрыло ужасом – таким глубоким, выворачивающим наизнанку, что я едва сдержала вопль.

Нет. Это все не по-настоящему. Это не может случиться с нами. Меня, девушку из благородной семьи, просто не могут держать на дыбе!

Но могли. И держали.

– Его величество умер, выпив бокал вина, – лениво объяснил допросчик. – Как и все, кто разделял с ним трапезу. Лейб-медик показал, что каким-то образом все защитные заклинания были отключены. У вас, собственно говоря, два варианта. Либо вы сейчас рассказываете о том, как именно отключили защиту государя, и кто приказал вам это сделать – либо вы рассказываете об этом, но мы вынем правду клещами. Как вам больше нравится?

– Я ничего не делал, – хрипло произнес Аррен. – Генрих заказал мне капли на зернах двухстворки, чтобы выставить кого-то сумасшедшим. Посыльный забрал их сегодня утром.

Писарь торопливо начал заполнять протокол. Допросчик оторвался от перебирания бумаг, посмотрел в мою сторону и прежним ленивым тоном распорядился: