Фея выудила из кармашка среди сверкающих лепестков платья нечто, похожее на микроскопический смартфон. По крайней мере, пользовалась она этой штукой именно так: что-то листала пальчиком на экране:

— Владимир Кузьмич Супренский? Молодой талантливый автор, лауреат премии «Крылья музы» за свой первый и единственный изданный фантастический роман «Однажды в некотором царстве»?

— Так точно, это я, — кивнул растерянный писатель.

— Простите, что занудствую, но роман издан три года назад. Сколько вы за него получили? Меньше ста тысяч рублей? Вообще ничего не получили? Контракт с издательством был частью выигрыша в конкурсе? Вы получили премию — полмиллиона, заплатили с нее налог, решили, что теперь станете настоящим писателем, уволились со скучной офисной работы, дали три интервью газетам, одно — частному каналу, удостоились нескольких рецензий в сетевой прессе, развелись… Напомните, это всё ваши достижения или есть ещё? За три прошедших года вы так и не начали новой книги? За ТРИ, крокодил вас задери, ТРИ года?! Это правда? Или у меня неверные сведения? — она хмуро смотрела в экран.

— Правда.

— Ваша кривая творческого роста не просто падает! Она не достигла нуля, она упёрлась в абсолютный минус. Как вы с этим живете?

— Вот так как-то… сам не знаю, — писатель потер щеку, подумав мимоходом, что нужно было старательно побриться утром. Кто же знал, что ему предстоит визит сердитой феи, которая, если верить её словам, вдохновляла ещё самого Пушкина. Похоже, так вдохновляла, что классик предпочел подставиться под пулю, лишь бы больше с ней не работать. Владимир Супренский криво усмехнулся. Ничего себе, «чудное мгновенье». Неужели теперь у него есть что-то общее с самим…

— Кошмар. Ваши мысли катастрофически неструктурированны, — феечка взялась за голову. — Что ж, сконцентрируйтесь, как можете. И выбирайте: пожизненное лишение дара рассказчика, отягощенное графоманией. Или… штрафной контракт?

— А это что значит?

— Значит, что вы должны отработать вызов на моих условиях. Напишете не то, что вы мечтали, раз ваши мечты пока так и остались пустотой. А то, что я сочту для вас важным и перспективным.

— В тот смысле, что вы меня всё-таки вдохновите?

— Я не могу тратить волшебную поддержку творчества впустую. Совет фейри мне за это крылышки оторвёт, — сурово ответила фея. — Но если вы чего-нибудь добьетесь, покроете неустойку и будете прощены за ложный вызов.

— Ведь он станет не ложным, так?

— Только если вы справитесь. Согласны? Исполнять все мои инструкции? Начать новую писательскую стезю? Где будете много и плодотворно работать под моим руководством?

— Это вроде литературного рабства? — с опаской спросил писатель.

— Именно! — с удовольствием ответила фея. — Но всего на один проект. Что вы теряете? Вы сохраните дар, которым преступно пренебрегали. За это всегда следует расплата. Что ж? Выбрали?

— Ладно. Давайте этот… штрафной контракт. Только вы это… не заставите меня писать порнографические истории для «Плейбоя» или ещё похуже?

— Посмотрим, как пойдёт. Я пока не уверена, на что вы способны. В «Плейбой», простите, кого попало не берут! Контракт…

Фея вытащила из воздуха трубочку свернутого пергамента. Встряхнула. Он развернулся бесконечной лентой. Когда писатель взял его в руку, контракт увеличился настолько, что можно было прочесть:

«Я, Владимир Супренский, сознавая всю ответственность перед своим творческим будущим, добровольно подписываю обязательство…»

И так далее, бесконечно. Пункт 01… пункт 100… пункт 1001… Дополнения к договору…