— Всё, понял, понял, иду пробовать. — Писатель тяжко вздохнул: — Если бы я только знал, на что соглашаюсь, подписывая твой контракт…
— Ты согласился стать читаемым и хорошо зарабатывать, не худшая участь! — крикнула ему вслед Нэта. И снова потерла ручки, слыша, как на кухне ругается подопечный, устраиваясь на диванчике с ноутбуком. — Ты мне покажешь? Ну покажи, покажи, жду не дождусь, — себе под нос хихикала фея. — Это я называю правильной мотивацией, или вдохновением!
9. 9. Писательская кухня
.
Вольдемар устроился в уголке с ноутбуком. Сердито вытянул ноги на диванчике, откинулся на спинку… Всё отлично, мегаудобное рабочее место. Только вот не работается! Первая фраза никак не идёт.
На столе Тихоныч орудовал мясорубкой. Проворачивал часть филе, печени и желудков для фарша. Так же, в отдельную миску измельчал морковь, кабачки и тыкву. Мясное ассорти — отдельно, овощное — отдельно. Потом смешивал, дозируя то и то, на электронных весах, как алхимик. На плите в самой большой кастрюле в хорошо тёплой воде стояли стаканчики с молоком и закваской — будущий йогурт.
Краем глаза писатель невольно наблюдал, как сосредоточенно трудится домовик. Оторваться от вдохновенного приготовления непонятной смеси было нелегко.
«Правду говорят, можно вечно смотреть, как кто-то работает, — мысленно хмыкнул Вольдемар. — Может мне так начать? Бабуля в деревне крутит фарш для котлеток, ждёт любимого внука… тьфу ты, внучку! Та приезжает и… Контраст деревенского быта и гламурной городской фифы. Это смешно, хотя и грустно…
А что волшебного? Так бабка у нас ведьма и собирается передать внучке дар. Это что, значит, бабуля помирать собралась? Нет, так не годится. Ага! Помирать рано, внучка у нас дурёха-дурёхой, её же сперва обучить нужно! Так, магическое обучение, это хорошо, это понятно. Бабушка её и по хозяйству должна тренировать, и в лес с собой водить, и на болото…
Нэта что-то упоминала про болото. Это место мистическое. Вообще, в лесу можно много приключений наворотить. А что, неплохо придумано! Значит, пишу…
Стоп! Не пойдёт. Это я, значит, начинаю с бабули и деревенского хозяйства. Мне это близко, понятно, но фея строго велела в первой же строчке, в первом абзаце выводить героиню, а нее ее бабку! Ну да, действительно, читает такая же гламурная фифа в первой строчке про мозолистые теплые руки бабушки, про солнечные морщинки вокруг глаз, про фарш из мясорубки, про шкворчание сковородки на плите или кашу в печи… Она тут же в ужасе закроет книжку и убежит! Ее в эту глухую деревеньку ещё заманить нужно, и на цепь посадить, чтобы не вырвалась! Не-а, добровольно она к бабушке не пойдёт. И читать про это не будет. Эх… не срослось». — Вольдемар тяжко вздохнул и снова отвёл взгляд от белого листа на экране. Теперь писатель смотрел в потолок, отмечал необычную чистоту кухни, и спорил сам с собой, примеряя разные начала для романа.
«Начать с домового опять не получится. Это здорово, интересно, но если он не герой, почему он в самом начале? А если даже предположить, что гламурная фифа выйдет замуж за домовика… Хотя это как-то странно, да ладно, чего не бывает, фэнтези-любовь зла… Всё равно получается, это герой, а не героиня. Девка нужна, девка! Девица на выданье, иного не дано!
Так, а если показать простую работящую деревенскую девицу, как она, скажем, ни свет ни заря доит корову, потом растопила печь, сама (!) разбудила домового, в избе всё кипит, работа у нее спорится… Потом просыпается бабуля, они идут в лес за травами, которые полны магией именно на рассвете. Или вообще, собирают не траву, а росу с первыми лучами солнца… Потом идут обратно в деревню и встречают по дороге, скажем, скажем… мнэ… Полуэкта, деревенкого дурачка. А он на самом деле — заколдованный принц. Нет, лучше, это почтальон, такой себе Полуэкт Печкин, бабулин друг юности и сосед, очень вредный, сплетник, и он говорит, что Змей Горыныч разбушевался и на полигоне пожар… Тьфу, Стругацкие вообще не в тему полезли! Тоже мне «Понедельник начинается в субботу»!