Молодым человеком он встретил русскую женщину с Рязанщины, с которой связал свою судьбу. Мягкий, добрый, интеллигентный Цеденбал полностью попал под влияние своей не очень умной жены с, мягко говоря, своеобразным поведением. Один историк сказал, что русской женщине нельзя давать полную власть, ибо она становится деспотом. Супруга руководителя партии и государства Монголии стала грозой политбюро и правительства этой страны. Мне приходилось присутствовать при ее разговоре с некоторыми монгольскими руководящими деятелями, и мне было стыдно за нее, да и за мою страну, потому что жену Цеденбала отождествляли с Советским Союзом.

До 1972 года, когда во главе президиума Великого народного хурала стоял Ж. Самбу, старый член партии, работавший при Сталине в Москве посланником, она в определенной степени сдерживала свои эмоции и свои претензии. Ж. Самбу, которого мы хорошо знали, до глубокой старости сохранял и бодрость, и принципиальность, и своей неизменной трубкой в зубах, которая довела его до рака легких, стилем одежды производил впечатление типичного арата. Этот «арат» оказался единственным, кто мог сказать всю правду Цеденбалу и его жене. С его смертью исчезли механизмы сдерживания, и жена генерального секретаря получила полную свободу.

Учитывая, что медицинское наблюдение за семьей Цеденбал было возложено на 4-е управление, мне не раз приходилось сталкиваться с царившей в ней обстановкой определенного деспотизма. Для нас она проявлялась в постоянной смене врачей, подавляющее большинство которых так и не смогли найти общий язык с хозяйкой дома. А ведь это были лучшие врачи. Дело дошло до того, что врачи, которым предлагалось выехать в Монголию, зная существующую обстановку, категорически отказывались от поездки в Монголию, вплоть до ухода из системы 4-го управления.

Многое мог бы рассказать известный сегодня в нашей стране специалист по акупунктуре доктор Г. Лувсан, работающий во Всесоюзном научном центре хирургии, защитивший в нашей стране диссертацию. Работая в СССР, он не имел советского гражданства. Однажды он пришел ко мне с просьбой его спасти. Посольство Монголии без каких-либо объяснений требовало его выезда на родину. Умудренный опытом, немолодой человек плакал, утверждая, что в Монголии его ждет немилость жены Цеденбала, по настоянию которой его отзывают, а это крах не только его надежд, но и угроза его будущему. Только то, что мы его привлекли к лечению Л. И. Брежнева, и мое прямое обращение к Ю. В. Андропову спасло его от многих неприятностей.

Не раз я говорил и с Л. И. Брежневым, и с Ю. В. Андроповым об обстановке, сложившейся вокруг семьи Цеденбал, и прежде всего его жены, говорил и о ее психической неуравновешенности, которая порождает массу недовольных людей, а то и просто врагов нашей страны. И тот и другой, ссылаясь на политическую обстановку, связанную с напряженными, враждебными взаимоотношениями с Китаем, который мечтал, по их словам, распространить свое влияние на Монголию, категорически отказывались хоть в какой-то степени изменить сложившуюся ситуацию.

После визита в Монголию, который был обставлен с великой помпезностью и организованным энтузиазмом любви к советским и монгольским руководителям, Брежнев сказал мне: «Ты видишь, как монголы любят Филатову, – она многое для них сделала как в развитии культуры, так и образования. Так что не слушай домыслов завистников». Не знаю, был ли он искренен или каким-то образом хотел оправдать свою пассивность по отношению к Цеденбалам, но я понял, что вмешиваться в обостряющуюся ситуацию никто не собирается.