Море пахло солью и, наверное, галькой.

Когда же они закончат?

– Вы не понимаете, дорогой мой товарищ, – директор страдальчески закатил глаза. – Заезд закончен, мест нет. И я бы рад, да не могу.

– Что значит «закончен»? – раздраженно сказал лейтенант. – Сегодня пятница? Пятница. Заезд заканчивается в пятницу? В пятницу! Так ведь не с утра же! Не обедали еще, столько в дороге.

– Милый мой товарищ красный командир, – толстяк выдохнул и заговорил обреченно, – люди с раннего утра едут. На полуторках едут, на подводах, извините, едут. В Симферополе как наберут людей, так и везут. Все приехали и разместились. А ваши бумаги, – он потряс желтыми листками, – это хорошо и даже замечательно, но… Не выписывают такие путевки за один день! У меня, понимаете ли, фонды. У меня пайки. Чем я ваших ребятишек кормить буду?

– Безобразие, товарищ директор, – сказал лейтенант. – Как так, не накормить детей красных командиров?

– Накормим, – замахал директор руками, – конечно, накормим! Из своих средств! Нам для детей ничего не жалко. А селить? Куда их селить прикажете? Мест нет, и я вам объяснил уже почему. Приезжать надо вовремя.

– Подумайте еще, – попросил лейтенант, виновато глядя на Тимура с Женей. – Я почему-то уверен, что найдете.

– Поищем, – кисло пообещал директор.

Тимур откинулся к стене и закрыл глаза. Мрамор холодил плечи сквозь рубашку. Женя сидела рядом, плечом к плечу, и от этого Тимуру тоже стало жарко. Захотелось отодвинуться в сторону, но и нельзя было, вдруг она что-то не то подумает.

Приходили и уходили люди, директор задавал вопросы, они отвечали: «Нет», «Нет, и давно», «Откуда у меня?»

– Плохо наше дело, товарищ Женя, – тихо сказал, перебарывая неудобство, Тимур. – Чую, обратно поедем.

– И думать не смейте! – строго сказал лейтенант. Он все слышал, хоть и сидел за столом напротив директора, а Женя и Тимур – у стены в трех шагах.

Потом появился еще один человек с цепким и каким-то обвиняющим взглядом. Директор задал ему тот же вопрос, а человек склонился к его уху и зашептал что-то тихо. «Дворец», «сами понимаете», – послышалось Тимуру.

– Вы думаете, товарищ уполномоченный? – снова полез за платком директор. – Там дети непростые.

Уполномоченный! Из органов, догадался Тимур. Странно, зачем здесь, в Артеке? Впрочем, задумываться он не стал. Если есть, значит, надо. Враги не дремлют. На миг ему стало страшно: что будет, если враг проберется в детский лагерь? Но сразу и спокойно – для того и уполномоченный, он разберется.

– Конечно, – ответил уполномоченный. – Но ведь и барышня у нас…

Тимур скосил глаза на Женю. Она порозовела, красные пятна расцвели на щеках, и даже спина под блузой, сколько было видно, покраснела.

– Решено! – сказал директор и пришлепнул ладонью по столу, словно освобождаясь от груза. – Девочку в корпус у дворца, нашли свободное место. Это недалеко, метров триста.

Лейтенант встал, обернулся, подмигнул Жене.

– Ну а тебе, мальчик, – директор посмотрел на Тимура, – немножко подальше пройти придется. Там с местами проще.

Женя, которая уже стояла в дверях и собиралась выходить, внезапно остановилась.

– Нет, – решительно сказала, сжав кулаки. – Вместе приехали – в одном месте будем жить! Иначе нечестно!

– В самом деле, товарищ директор? – снова присел лейтенант. – Неужели нельзя найти еще одно, всего одно место?

– Можно, – покладисто сказал директор. – У девочек? Отправим вместе с ней, – он кивнул на Женю, – в корпус к девочкам?

– Я… – Тимур вскочил.

– Тише, тише, товарищи… – примирительно заговорил уполномоченный. – Не будем обижать парня. Он ведь тоже сын красного командира, капитана, танкиста.