Так вот, Иван пошел в отца, в том числе в зависти ко всему на свете. Отец, однако, переживал все молча, сжав зубы. А вот Иван молчуном не был (дерзил даже отцу), за что не раз получал от папаши увесистые тумаки. Однажды тот даже зуб ему вышиб, правда, еще молочный.

Сестра же его, Надежда, была хрупкой, миловидной и умненькой. Она была старше Ивана на три года и внешне походила на мать. Хорошо строчила на швейной машинке, помогая матери зарабатывать на левых заказах от соседей и случайных знакомых. Вокруг нее всегда крутились понимающие в женском обаянии многоопытные мужчины, что, по-моему, вызывало у Ивана почти неконтролируемые приступы ревности. Он и сам не понимал, что это за чувство такое!

Когда Иван рассказывал мне все это, его маленькие глазки заметно теплели. Он любил и мать, и сестру. Жалел их по-своему, считал себя их единственным защитником.

Жила семья Голышей в малюсеньком провинциальном городке районного значения. Где-то недалеко от Смоленска. Он называл городишко, но с памятью на имена и названия у меня большая проблема. Не укладываются они в моей цветной голове. А тут все-таки странные русские названия. Они что-то означают, но мне это неведомо.

Вот моя мать, например, была из Сибири. Из города Омска. Там мой папа, инженер по каким-то станкам, черный бразильянец родом из Сан-Паулу, и нашел ее в студенческом общежитии. Это все я запомнил, а вот откуда именно были Голыши, хоть режь меня, нипочем не вспомню! Знаю точно лишь то, что где-то в районе Смоленска, и все.

Иван рассказал, что однажды он в очередной раз сильно поссорился с отцом, перед самым призывом на действительную службу. Между ними случилась драка, да такая, что Ивану отложили призыв на полгода: образовалась трещина в ключице, и были сломаны два пальца на правой ноге.

Что такое русский армейский призыв, я тоже точно не знаю, но, если судить по собственному опыту в Бразилии, вряд ли служба в вооруженных силах в обеих странах сильно отличается. Я служил год и вовеки веков не забуду! Еле ноги унес! А у нас ведь океан теплый и погода куда комфортнее, чем в России, где еще и океаны ледовитые, а погоды ядовитые! То зной, то холод! А если уж дожди зарядят – держись! И мать, и отец рассказывали. Они, пожалуй, только в этом совпадали друг с другом.

Иван все же в армию попал и пробыл там не два года, как у них положено в сухопутных войсках, а три. Это потому, как он мне объяснил, что служил на Северном флоте. Один раз сказал, что где-то недалеко от их ледяного города Мурманска, а потом упоминал еще и Новую Землю.

Они, русские, почему-то все время доказывают миру, что льды Северного Ледовитого океана, аж до самого полюса, их Родина. Там минус шестьдесят градусов по Цельсию почти круглый год, ни один человек не может выжить, а они готовы за это биться до смерти!

Тут, конечно, что-то другое – не то нефть, не то газ возлежат там на страшной черной глубине, а еще определенно есть что-то, связанное с военной доктриной. Я бы не стал так думать, если бы не шлепнутые американцы, канадцы, норвежцы и даже тихие датчане тоже бы не претендовали на этот полюс вечной мерзлоты.

Вот там и служил моряк Иван Голыш. Там и закалялся. А потом, много-много позже, повис у нас, в теплом краю, на шнуре от гардин.

За три года его службы папаша сильно сдал, и когда Иван наконец вернулся, тот уже был совсем не тем злобным и сильным мужиком, который провожал сына во флот тычками и пинками под задницу. Да еще ключицы и пальцы ему ломал!

Да и мать заметно состарилась. Досталось им с сестрой Ивана за те три года от стареющего монстра-папаши!