– Что вы сказали? – извиняющимся тоном переспросил он, очнувшись в курительной отеля «Лагмут». – Простите, задумался.

– Я говорю, – повторил мистер Рамсботтом, – что пора, пожалуй, перейти к главному вопросу, если не возражаете.

– Нет, конечно, не возражаю, – заверил Уильям после секундной заминки, которая не ускользнула от Рамсботтома.

– Щекотливое положение, – признал бизнесмен. – Я не могу ничего сказать, пока не узнаю, о чем речь, а вы не торопитесь вываливать все разом, не убедившись, что мне можно доверять. Правильно? Знакомое дело.

Коммандер внезапно встал.

– Послушайте, друзья, я вас оставлю на часок, а может, на весь вечер, как вам будет удобнее. Мне нужно отправить письмо.

– Сколько сейчас? – Мистер Рамсботтом взглянул на часы. – Четверть десятого. Хорошо, коммандер, вы идите, занимайтесь своим письмом, но через час вас ждем. Времени уйма.

Коммандер кивнул, оглянулся на Уильяма и, неловко развернувшись, направился к выходу.

– Так и видишь, как штормовой ночью он сжимает штурвал недрогнувшей рукой, да? – хохотнул Рамсботтом. – «Англия ждет, что каждый выполнит свой долг». Наш коммандер действительно замечательный человек. Вроде бы совсем не моего круга, но я проникся к нему симпатией. Вам он тоже нравится, так ведь?

– Очень, – без колебаний ответил Уильям. – По-моему, мне повезло. Сперва я нарвался на другого коммандера Айвибриджа – однофамильца. С тем бы мы никак не поладили.

– Да, что-то такое припоминаю. Как бы то ни было, хорошо, что он ушел, – без него нам легче будет говорить. Сейчас поймете, в чем дело. Он смерть как хочет поехать с вами, только не видит возможности, потому что у него нет денег.

– Так я ведь ему сказал… – начал Уильям.

– Знаю, знаю, но это ничего не меняет. Он не просто не может участвовать в расходах. Все гораздо хуже. Ему даже ехать не на что. У него были какие-то сбережения и еще пенсия, но, если я правильно понимаю – из него ведь слова не вытянешь, тот еще истукан, – у него была сестра, которая постоянно болела, и он оплачивал лечение, потом он вложил деньги в какую-то авантюру и прогорел, а теперь даже пенсию получает не целиком. В итоге он едва сводит концы с концами, поэтому приходится сильно ужиматься. Я, понятное дело, не знаю точно, сколько у него остается на прожитье, но если выйдет больше трех фунтов в неделю, я сильно удивлюсь. Такая вот беда. Наш коммандер прочно сел на мель, ничего не попишешь.

– Знаю, – обеспокоенно протянул Уильям.

– Хорошо. Тогда вот что я предлагаю. Если исходить из того, что доли у вас равные…

– Да, я ему вчера об этом говорил.

– Отлично. Предположим, он делит свою долю со мной, я вкладываю деньги – сколько потребуется, участвую наравне с вами. То есть, по сути, долей получается не три, а четыре – две у вас, потому что вы несете собственные расходы и вкладываете половину денег, и по одной доле нам с коммандером. Я беру на себя наши с ним расходы и, как и вы, вкладываю половину. Понимаете схему?

– Да, вполне. Но есть ведь еще один человек. Он в Сан-Франциско, от него вот-вот должна прийти ответная телеграмма.

– Ничего страшного. Если он сможет вложиться на равных с вами и мной, тогда делим на шесть, и ему, как и вам, тоже достаются две доли. Если нет, то делим на пять, и он получает одну долю. Конечно, если расходы окажутся слишком велики, придется привлекать сторонний капитал, и тогда снова придется делить. Все достаточно просто.

– Да, меня такой расклад устраивает, – согласился Уильям. – Четко и по-деловому.

– Только имейте в виду… – Мистер Рамсботтом предостерегающе подался вперед всем своим массивным телом. – Я деловой человек и не вчера родился, поэтому кота в мешке покупать не намерен. Я хочу заранее знать, во что вкладываюсь. Коммандер вряд ли вам передал, но ему я уже признавался, что не возражаю сменить обстановку, особенно если подразумевается путешествие.