– Буду рада прогуляться, но уже не сегодня, – вздыхаю я с лёгкой тоской. – Сегодня меня порадует только возможность выспаться.

– Тогда ты выбрала не того мужа, – хохочет Кенай в голос, на что леди Олана снова с любопытством оглядывается – и судя по восхищённому блеску её глаз, получившаяся компания из трёх сыновей и двух невесток выглядит мило.

– Как будто я выбирала, – еле различимо выдаю себе под нос, опустив взгляд на мыски ботфорт.

До ушей доносится тяжёлый вздох Анвара. Да, разговор об обмане его семьёй самого короля мы решили отложить до конца пути, но кажется, обсудить это всё же придётся. Хотя и первоначальной злости давно нет, для себя знаю: пока не услышу всех подробностей, пока не проясню этот момент до конца, доверять Анвару целиком не получится.

Волочить ноги всё труднее – даже пересечь двор становится испытанием. Зато удаётся уделить немного внимания архитектуре поместья… если это правильное слово для такого здания, в чём я не уверена. Это не единое строение, а будто целый ансамбль с десятком купольных круглых крыш, отливающих небесной синевой. Кажется, что крыши нет вовсе, настолько она теряется в розовато-оранжевом закатном свете. По цоколю выстроены хитроумные лабиринты из составляющих аркаду арок, на втором этаже видятся идущие по кругу карликовые галереи. Единые по стилю окна с лёгким затемнением, видимо, чтобы защищать помещения от солнца – как удалось изготовить такое тёмное стекло, ума не приложу. А над центральной аркой перед самым входом – барельеф из соколиной головы с ониксами вместо глаз.

– Нравится? – заметив моё молчаливое восхищение, не без гордости спрашивает Анвар.

– Никогда не видела ничего подобного, – честно признаюсь я, с трудом отведя взгляд от причудливой гравировки на самой арке, запечатлевшей картины каких-то сражений. Это невозможно, но материал сверкает не меньше, чем обруч на голове герцога, и я всё же тихо уточняю: – Не может быть, чтобы вы украшали белым золотом колонны. Это даже для короля было бы…

– Это не золото, Ваше Величество, – открыв перед нами двери без помощи слуг, сам поясняет Иглейский с лёгкой снисходительной улыбкой. – А превосходное мастерство. Сталь шлифуется до такой степени, пока гравировка не станет похожа на драгоценную. Мы терпеливый народ, но, если наше терпение заканчивается… последствия не радуют никого.

Я нервно сглатываю, улавливая в словах герцога заложенный им подтекст. И может быть, меня бы хватило на достаточно хитроумный ответ, но точно не сейчас – не после дня на жаре и в седле. А ещё совсем не испытываю рвения пикироваться с человеком со столь зычным, стальным голосом, созданным для приказов на поле брани.

– В таком случае, ваши мастера очень искусны. Всё, как и говорил Анвар, – ограничиваюсь я вежливостью.

С приглашающим жестом герцога мы проходим под тень поместья, и я облегчённо вздыхаю – тут намного прохладнее, чем снаружи. Приятно пахнет цитрусами. Приветственный холл имеет форму круга, а купольный потолок расписан настоящими картинами – улавливаю лишь новые элементы сражений, после чего запрокинутая голова нещадно кружится, и перед глазами мутнеет чёрная плёнка.

– Полегче, милая, не всё сразу. – Анвар тут же подхватывает меня за талию, не дав окончательно упасть. – Успеешь рассмотреть местные красоты. А пока что тебе и правда лучше отдохнуть. Отец, не возражаешь, если мы всё детально обсудим завтра с утра?

– Но ведь…

Договорить герцогу не дают: леди Олана пихает его локтем в бок, и тот послушно замолкает, хоть и закатив глаза. Герцогиня что-то добавляет жестами, на что Анвар с благодарностью кивает: