Катье вдруг резко выпрямила ноги, открыв бедра смущенному взору Бердена.

– Она опять выходит! – торжествующе восклицает девушка. – Переходит через дорогу и идет в лес. Идет очень тихо и все время оглядывается. Вот так. – Катье быстро изобразила забавную пантомиму. – Тогда я знаю, что она делает. Много-много раз сама так хожу, когда собираюсь встретиться с моим другом в лесу, а злой человек не разрешает нам приходить в его комнату. Я смотрю через плечо, чтобы увидеть, не идет ли кто за нами смотреть, что мы делаем.

– Да, да, – буркнул Вексфорд. – Я все понимаю.

Он не осмеливался посмотреть на Бердена. Его бы не удивило, исчезни инспектор совсем, как тот человек в «Холодном доме»[9], испарившийся в результате самовозгорания.

– Вы были с нами очень откровенны, мисс Доорн. – В голосе Вексфорда звучала едва уловимая ирония.

– Я молодец? – спросила Катье, явно довольная собой. Она с энтузиазмом жевала прядь волос. – Я вам помогаю? Я знаю, как нужно разговаривать с полицией. Когда я в Амстердаме с бунтовщиками, полиция спрашивает меня много вопросов, я знаю все о полиции и совсем не боюсь.

Она одарила их лучезарной улыбкой, вспыхнувшей еще ярче и не желавшей угасать, когда девушка обратилась к Бердену:

– А теперь я думаю, что я делаю вам кофе и рассказываю, как мы кидаем дымовые бомбы в Амстердаме, пока этот старый полицейский начальник говорит с бедным мистером Найтингейлом.

Берден совсем растерялся и промямлил, что уже пил кофе, но к нему на помощь пришел Вексфорд.

– Как-нибудь в другой раз, спасибо, – мягко отказался он. Вексфорд не возражал, чтобы его называли полицейским начальником, но прилагательное его уязвило. – Мы еще с вами поговорим, мисс Доорн.

– Да, я тоже так думаю.

Катье хихикнула. Она спокойно воспринимала тот факт, что большинство мужчин, один раз увидев ее, хотят встретиться снова. Она свернулась калачиком в кресле и смотрела на полицейских озорными глазами.

– Теперь Найтингейл, – сказал Вексфорд, когда они спускались по лестнице. – Мы с ним уже перекинулись парой слов, но это было до того, как я узнал о его утренних омовениях. Придется ему выйти из своего кабинета, Майк. Я уже отправил Мартина за ордером на обыск дома.

Такую внешность, как у Квентина Найтингейла, женщины называют благородной. Серебристые волосы без единой черной пряди и маленькие серебристые усики придавали ему вид посла или высокопоставленного военного. Из-за преждевременной седины он не выглядел моложе своих пятидесяти, хотя его высокая фигура была такой же стройной, как у Шона Ловелла, линия подбородка твердой, а кожа гладкой, без морщин.

Считается, что у хорошенькой женщины должен быть красивый муж – или богатый. В противном случае брак выглядит неравным и все думают, что женщина продешевила. Элизабет Найтингейл была настоящей красавицей, а ее вдовец не просто богат, но и достаточно хорош собой, под стать жене. Однако этим утром его измученное, осунувшееся лицо казалось почти уродливым.

Потребовались долгие уговоры и в конце концов категоричная настойчивость, прежде чем он согласился впустить полицейских к себе в кабинет; но когда они вошли, гнев Вексфорда сменился жалостью и состраданием. Квентин Найтингейл плакал.

– Прошу прощения, сэр. Я обязан вас допросить – как и всех остальных.

– Понимаю. – Голос хозяина был тихим, напряженным и хриплым. – Это ребячество – запираться здесь. Что вы хотите знать?

– Вы разрешите присесть?

– Да, пожалуйста… Прошу прощения. Я должен был…

– Я все понимаю, мистер Найтингейл. – Вексфорд опустился в кожаное кресло, похожее на его собственное, в полицейском участке, а Берден выбрал высокий деревянный табурет рядом с книжным шкафом. – Для начала расскажите мне о прошлом вечере. Вы с миссис Найтингейл провели его вдвоем?