Поговорю с Илием и поеду.

Если он готов меня поддержать, то должен будет понять. Оставаться на одном месте дольше пары недель опасно. А если Тамерлан является другом семьи Илия, то и подавно.

Иду в душ и там меня настигает поток сознания. Про Илия и его утверждение, что я не фригидна.

С улыбкой выключаю воду, думая, что, если бы не постоянные оглядки и страх, я бы с удовольствием узнала, какого это быть покоренной столь горячим представителем сильных мира сего. Какого это быть по настоящему желанной для мужчины? Я бы играла с ним, просила доказать, что не фригидна снова и снова. Снова и снова, пока сил бы не осталось даже сказать: «Спасибо».

Захожу в спальню, с печальной миной. На сушку волос сил нет, так что придется завтра ходить как лахудра.

Стягиваю полотенце, надеваю легкие шортики и свободную майку на лямках.

Присаживаюсь на кровать и чувствую, как кожа на спине чешется, словно от пристального взгляда.

Что за…

Резко разворачиваюсь и вскрикнуть не успеваю, как меня тянут на спину и закрывают рот поцелуем.

13. Глава 12.

*** Анжелика ***

Страх колючей проволокой давит на горло. Я хочу крикнуть, но в мой рот тут же вторгается язык, шарит, заставляет задыхаться.

Я поднимаю руки, изгибаюсь как кошка перед купанием, жажду цапнуть неприятеля.

А он сверху, уже уселся тяжелой тушей, придавливая меня к матрасу, царапая нежную кожу молнией на джинсах. Вцепляется руками-кандалами в запястья, стягивает пальцами одной руки и закидывает за голову.

Жмурюсь, не хочу смотреть в лицо насильника, не хочу видеть того, кто в пару мгновений отберет желание быть свободной и жить.

В груди растет ком обиды и слез.

Неужели я буду осквернена? Лучше бы переспала с Илием. Я уже готова завыть от досады, когда вор отпускает мои губы, и вдруг шепот на ухо, заставляет меня застыть.

— Что, дикая кошка уже не хочет быть изнасилованной?

Илий!

— Илий, твою мать! — шиплю змеей и вырываюсь сильнее. — Почему ты сразу не сказал, что это ты! Я со страху даже не узнала!

— А я думал, это у нас игра такая, — хрипит он мне в шею и губами обжигает кожу.

Невозможный!

Могла бы сразу понять, кто это…

Его руки собирают маечку на груди и тянут, выгибают тело в пояснице.

Я ахаю, когда ткань натягивается до предела, а лямки впиваются в кожу.

— Игра? — задыхаюсь и вскрикиваю, когда ткань трещит по швам.

— Да, я насилую, ты сопротивляешься. В прошлый раз у нас неплохо вышло.

— Ты сволочь, ты мне солгал!

— Ни разу, — смотрит он в глаза, убирает остатки шелка. — Ты не спрашивала же, узнал ли я тебя.

— Как ты забрался в квартиру?! Я же закрыла дверь, — перевожу разговор, хочу его немного отвлечь, потому что от его тела жар. Он как дровяная печка, и языки пламени уже ласкают кожу, готовые меня просто сжечь заживо. Как ведьму-развратницу. Грешницу, что спит не с мужем.

Потому что мысли мои далеки от праведных.

— Если бы я не умел вскрывать двери, меня бы выгнали со спецназа.

— Ты ее выбил? — восклицаю, вспоминая как именно действуют офицеры различных подразделений в фильмах.

Илий посмеивается, перехватывает оба запястья, так, что мне стало удобнее, и переводит взгляд вниз, прямо на две торчащие вершинки груди.

Непозволительно большой груди.

Они словно ждут чего-то, а вздымающаяся грудь только приближает их к губам Илия.

— Я действую более тонкими методами, Анжелика, — облизывает он губы и влагой касается одного соска. Сносит к чертям установку его отвлечь, потому что по телу проходит приятный импульс, заставляя и без того бешенный пульс ускориться.

Внизу живота теплеет, в груди сладко ноет сердце.