Свободное время является тяжелым испытанием для любого молодого человека. Тем более что я с детства всегда «тусовался» с деревенской компанией и привык к общению. Видимо, по этим причинам я всё чаще стал после горячего обеда у хлебосольной хозяйки нашей съемной комнаты уходить в город и развлекаться с моими новыми иногородними друзьями и сокурсниками. Володя этому только радовался, потому что я не мешал ему и не отвлекал от учебы и занятий. Конечно, вскоре я купил на семейные деньги модный темно-зеленый костюм и туфли на толстой подошве. Брюки я перешил по моде, а мои черные волосы с помощью бриллиантина (такой крем для укладки волос) легко укладывались в шикарный «кок». Другими словами, по одежде и принадлежности к группе стиляг я тоже стал стилягой, хотя танцевать их крутые танцы не умел и не захотел учиться. Да и к западной музыке я относился весьма равнодушно.

С детства воспитанный на деревенской музыке и мелодиях русской гармошки и сам самоучкой освоивший гармошку, я никак не мог понять того восторга и обожания, которые испытывали городские ребята перед западной музыкой. А вот некоторых моих новых друзей эта музыка вводила просто в чувственно-музыкальный экстаз. Один из них так даже языком и особым пением изображал звук саксофона, стук барабана и работу других музыкальных инструментов. Просто был фанатом, готовым слушать и дублировать западную музыку много часов кряду. Он и имел кличку одного из западных певцов, но я по своему равнодушию к западной музыке даже не запомнил ни его имени, ни его клички. Но его пение и его кривляния меня не раздражали, а забавляли. Вообще-то, видимо, он был музыкально одаренным молодым человеком.

Насколько помню, иногородние сокурсники из Тамбова снимали целую квартиру и жили вместе. Они меня постоянно уговаривали оставить тихий уголок, где мы жили с Володей Кирилловым, и переехать к ним. Кличка «Никсон», уважение ко мне новых товарищей и привычка к общению наконец пересилили прелести тихого комфорта хлебосольной хозяйки. Недолго думая я переехал на съемную квартиру своих новых друзей. Между мной и Кирилловым дружбы так и не возникло. Я слегка сожалел лишь о горячих обедах хлебосольной хозяйки. Этот переезд сыграл в моей жизни роковое значение. Но кто же заранее предвидит свою судьбу? Оказалось, что в техникуме для меня учиться даже легче, чем в школе, и, вполне естественно, хотелось, чтобы свободное время протекало тоже легко, свободно и приятно, точно так, как я и привык его проводить в подростковом возрасте со своими деревенскими приятелями. Закончилось эта жажда подростковой свободы моей личной трагедией. Но изложу всё по порядку, в хронологии того далекого времени.

В новых условиях нам приходилось готовить самим или питаться в городской столовой. Один из моих общих друзей очень любил кефир. Бутылка кефира всегда стояла на его прикроватной тумбочке, и за это он получил соответствующую кличку. Все его стали звать «Кефиром». В техникуме ребята из нашей группы учились прилично. Никто не пропускал занятий. Мы вполне добросовестно осваивали материал учебной программы, но выделялись из остальных ребят стильной одеждой: носили сильно зауженные брюки, ботинки на микропоре и делали прическу в виде сбитых «коков». Брюки нам никто не распарывал, особо никто не перевоспитывал, но на заметку в комитете комсомола и в администрации техникума нас, конечно, взяли. О чем я догадался значительно позже. После занятий мы питались кто как мог или из общего «котла», а затем у себя на квартире слушали западную музыку, отдыхали, повторяли пройденное, кому это было необходимо, играли в «Кинг» и болтали между собой о всяких всячинах.