— Это он, — восклицаю я, грозно взглянув на неё. — Кому ещё нужно? Больше некому!

Страшно признавать, что её предположение чертовски меня пугало. Я четко знала, кто и почему желает меня подставить. А прямо сейчас Злата пыталась разрушить эту уверенность.

— Он под домашним арестом до всех выяснений обстоятельств, — жалобно срывается с ее губ.— Дело дошло до прокуратуры.

— И что? Поэтому ты решила, что это не он? — ухмыляюсь, не сдерживая нервный смех. — У него даже под домашним арестом есть руки, чтобы до меня дотянуться. Подговорил свою шайку.

— Нет, Дарин, — она вновь отрицательно кивает головой. — Родители забрали его в другой город. Он там. Без какого-либо доступа к интернету и связи с внешним миром. С того самого дня, как всплыла информация с взяточничеством. Ты точно ищешь не там, где нужно.

5. 5

Внимательно вслушиваюсь в слова Златы. Возникает ощущение, что упускаю нечто невероятно важное. Будто что-то качественно скрыто от моего внимания.

— Откуда ты знаешь о Лаврове так много? — хмурюсь, поднимая на нее взгляд.

Злата моментально мешкается и её щеки покрываются румянцем.

— Да ребята ведь рассказывают, — признается она, но взгляд не поднимает. — Сейчас все вокруг только об этом и говорят.

— Ничего такого не слышала, — срывается с языка.

— Потому что сейчас все против тебя, никто не будет тебе этого говорить, — не сразу, но находится с ответом. — Только я.

— Ладно, — отмахиваюсь от глупых мыслей.

Мы дружим так давно, что мне должно быть стыдно подозревать её в чем-то. Она не боиться продолжать общаться со мной, хотя прекрасно знает, что может за это стать таким же изгоем.

Тем не менее, ставлю мысленную заметку, что нужно понаблюдать за её поведением.

Я решаю не обращать внимание на смутные подозрения по отношению к Злате и сконцентрироваться на другом. Внутри я все же чувствую какое-то непреодолимое нежелание верить в ее слова. Мне кажется, что в этой истории есть еще что-то неясное, что не укладывается в мозаику моего понимания.

На уроках мне приходится показать всю свою стальную выдержку.

Когда кто-то кидает в меня куском скомканной мокрой бумаги, я дожидаюсь, как только учительница отвернется к доске, поворачиваюсь к одному из дружков Лаврова, который кинул его, и одним движением скидываю все с его стола.

— Ты совсем страх потеряла? — он подскакивает с места и воинственно возвышается надо мной, привлекая внимание Раисы Викторовны.

— Шагаев, что ты здесь устроил? — она сразу переходит на крик. — Отойди от девочки.

Она выглядит перепуганной, заметив, что рукой он схватился за капюшон моей толстовки.

Да что так скрывать, даже у меня сердце в груди останавливается в это мгновение. В его глазах плескается столько агрессии, что не могу сделать следующий вдох. Тем не менее, не прерываю наш зрительный контакт.

— Да что я? Это все она! — восклицает он, дергая меня за капюшон.

— Убери свои руки и марш к директору! — её тон кажется максимально холодным.

Когда он не спешит отпускать меня, она сама подходит и отцепляет его руку.

— Я непонятно сказала? Отойди от нее. И направляйся за мной.

— Раиса Викторовна! — в классе моментально поднимается шум. Все говорят наперебой одно и то же. — Это она! Чокнутая! Взяла и с его парты книги и тетради скинула! Да! Именно так и было!

Учительница оценивает ситуация в классе.

— Всем тихо, — грозно просит она. — Шагаев к директору. Сам. Узнаю, что не пошел, будут проблемы. А мы продолжаем урок.

Я понимаю почему она так поступила. Боится оставлять меня одну с озлобленными одноклассниками.