— Тише, — бездумно успокаиваю всё сильнее напрягающуюся Юлю, снова захватывая её губы своими.

Остановиться просто невозможно.

Я не то чтобы любитель поцелуев, но с ней бы так весь день провёл — валяясь в кровати, целуясь и обжимаясь. Сплошной кайф эта девчонка и губы её нереальные.

Их и сминать хочется, и засасывать, и пробовать языком, и втягивать в рот и просто касаться своими приятно. И я не ограничиваю себя ни в одном этом действии, хотя и очень чутко улавливаю Юлино состояние.

Она меня не отталкивает, но дрожит. Натянута, как струна. Будто даже боится.

Сжимает пальцы в замок, так и не опустив руки. И не долбанув меня ими, чтобы отстал.

Снова слегка покружив языком вокруг её, я вдруг понимаю — Юля не умеет целоваться. Не факт, что никогда не пробовала, но не распробовала уж точно. Я это чувствую. И вместе с этим осознанием меня вдруг накрывает запредельной нежностью, которую не представлял себе.

Целую осторожнее. Бережнее. Касаюсь мягких волос, слегка глажу…

И тут вдруг резким набатом раздаётся телефонный звонок. Оглушает. Юля мгновенно вздрагивает и отстраняется.

Облом, конечно. Но это с одной стороны. С другой, хоть что-то должно было меня остудить, пока окончательно себя не отпустил. А то Юля совсем растерянная сидит, куда на такую набрасываться? А ведь если бы не звонок, наверняка лез бы снова и снова.

Заставляю себя посмотреть на экран. Это курьер. Мне и приложение выдаёт, что он уже пришёл, и звонок сам за себя говорит. Пора принимать заказ и возвращаться в реальность.

Но перед этим снова смотрю на Юлю. Между нами тишина. Девчонка отворачивается — то ли смущается, то ли обижается. В обоих случаях хочется к себе прижать и стереть лишние стопоры поцелуями. Уверен, ей не так уж не хотелось мне отвечать.

Ну да ладно. Это всё потом.

Неохотно отвечаю курьеру, иду принимать у него заказ. Придётся вниз спуститься, потому что вход в общагу только по электронным пропускам, которые лишь у студентов и работников общежития есть.

А значит, Юля тут одна побудет. В том, что назад меня пустит, на самом деле не сомневаюсь, да и ключи беру с собой. Но вот в том, что по моему возвращению нас ждёт ещё большая дистанция, чем та, что незримо нависает сейчас; я просто уверен. Увы.

Юля ведь даже абсолютно не интересуется тем, почему я вообще требую именно поцелуев и по какой такой причине внезапно перевёлся сюда. Ей будто нет до этого дела — настолько относится к происходящему, как к сделке. Как парня меня, видимо, настолько не рассматривает, что и пофигу, что там мне нужно и зачем.

Она, конечно, всё это уже высказывала мне и давала понять поступками, но каждое новое подтверждение неприятно задевает. Но вместе с тем и вдруг подогревает азарт не отступать, напрочь расхерачить все эти её преграды.

С курьером расправляюсь быстро. Вниз молниеносно по лестнице спускался, а наверх повезло с как специально открывшимся передо мной лифтом.

И вот я снова в комнате. Подмечаю, что Юля теперь на своей кровати, сидит там ближе к концу и задумчиво рассматривает собственные пострадавшие ноги.

А потом всё-таки поднимает холодный взгляд на меня. В её глазах лучше всяких слов читается недовольство, но я зачем-то продолжаю нарываться:

— Так, на чём мы остановились? — ухмыляюсь.

— Не подходи, — тут же враждебно отзывается она. — Это был ни фига не аванс, а полноценный…

Юля всё-таки осекается, вздыхает тяжело, явно не зная, каким словом охарактеризовать произошедшее. Или неужели стесняется произнести «поцелуй»?

Возможно, её папаша гораздо более бдящий, чем даже с её слов представляется. Отсюда отсутствие её опыта?