Юля говорит так, будто сожалеет. С неловкостью, извиняясь одним взглядом, подбирая слова.

И этим всем, как и согласием на поцелуй, окончательно подписывает себе приговор — будет моей. Не отступлю.

— Не обольщайся, я не так уж хорош, — небрежно заявляю. Не хочу, чтобы сравнивала меня со своими привычными не видевшими жизнь мажорами с замашками джентльменов.

— Так мы договорились? — только и спрашивает едва слышно Юля, игнорируя моё предостережение. — Я поцелую сразу после того, как ты поговоришь с папой. Если он поверит и будет доволен этим разговором.

Условия мне ставит девчонка. Явно как к договору относится, даже не задумываясь, зачем я так в это упёрся. Наивная и забавная.

— Ладно, — заявляю не сразу, изобразив задумчивость. — Но мне нужен аванс. Видишь ли, учитывая, что некоторое время назад ты считала недопустимым меня целовать, у меня есть основания тебе не доверять.

Расслабленно откидываюсь на подушку у стены своей кровати и довольно наблюдаю, как то краснеет, то бледнеет Юля.

— Аванс? — на этот раз её голос звучит ещё тише. — Ты имеешь в виду поцелуй в щёку?

Ухмыляюсь святой наивности, но решаю не наглеть вот так сразу. А то Юля конкретно так напрягается. На нервах вся.

Интересно, почему ей не приходит в голову, что её любимый папочка-мент может пробить мой номер и узнать, что я ни разу не куратор? Раз у неё батя такой контролирующий, то наверняка и подозрительный. Рискованно ей вот так врать. Ну да ладно, шансы есть, а остальное — это уже проблемы девчонки, не мои.

— Давай, — небрежно соглашаюсь, просто чтобы её успокоить.

Продолжаю сидеть на кровати — пусть Юля подходит сама. Не то чтобы я отыгрываюсь за все её выходки, включая и демонстративную прогулочку с тем придурком два года назад, но есть особенный кайф в том, чтобы смотреть, как она поднимается и идёт ко мне. Преодолевая явное смущение.

Откуда оно, кстати? Неужели она не сосалась с мажорами, с которыми привыкла тусить? Там, на канале, Юля хоть и своеобразно, но отвечала мне на поцелуй, а теперь и в щёку проблема? Или всё-таки чует подвох?

Она садится рядом. Слегка мнётся, сверяя меня внимательным взглядом. А потом решительно тянется к щеке. Но я точно подлавливаю момент, когда нужно резко повернуть голову — так, чтобы губами в губы вышло.

Параллельно обнимаю её за талию, чувствуя, как Юля испуганно замирает от этих моих действий. Всё ещё прижимается губами к моим и, кажется, не дышит там. Совсем врасплох застал. И мне не стыдно.

Нагло пользуюсь её замешательством, целую. Точнее, делаю первое осторожное движение губами, сминая её тёплые и дрожащие.

Офигеть. Меня всё ещё не отталкивают. Юля совсем в ступоре, или не так уж против?

Да наплевать, в чём дело, когда я могу крепче прижать несопротивляющуюся девчонку к себе, одновременно захватывая её губы своими. Руки Юли поднимаются то ли чтобы всё-таки оттолкнуть, то ли внезапно обнять. В любом случае, не происходит ни того, ни другого. Она так и замирает с ними, слегка приподнятыми.

И вот я уже целую глубоко, посасывая мягкие губы и играясь с ускользающим непослушным языком. Юля просто туда-сюда им водит, то ли специально не давая мне к нему доступ, то ли просто не особо соображая. Скорее всего, и то, и другое.

— Антон… — еле слышно и хрипловато выдыхает девчонка в момент, когда наши губы ненадолго разъединяются.

Она вроде протестующе говорит, но, чёрт, как офигительно звучит моё имя её голосом сейчас. Таким срывающимся, переполненным самыми разными эмоциями. Мгновенно тянет услышать его в постели.