Он словно слышит мои шаги, оборачивается. Фары освещают его со спины, поэтому я вижу только его силуэт. Мне стоит огромных трудов себя сдержать, чтобы не кинуться прямо к нему, как к самому дорогому человеку на свете. Существуют ли ангелы-хранители, не знаю, но этот мужчина точно послан мне неспроста. 

– Ты в порядке?

Алан идет ко мне навстречу, дотрагивается до моей руки, смотрит мне в лицо. В отличие от него, я полностью освещена светом автомобильных фар. Я хочу ему ответить, что все в порядке, но от переживаний у меня пересохло горло, язык не слушается. Смотрю на мужчину благодарным взглядом. Может, чуть позже мягко повторить свое предложение о работе? Он мне жизненно необходим. Я хочу, чтобы рядом со мной находился человек, готовый пожертвовать собой ради меня. 

Замечаю за его спиной какое-то движение. Ни о чем не думая, я действую порывами. Хватаю Алана за предплечья, толкаю его в сторону, когда раздается выстрел. Алан вскидывает руку с пистолетом и стреляет. У него, наверное, отличное зрение, раз он сумел увидеть стрелявшего и попасть в него, потому что возле большой машины кто-то оседает.  

Когда адреналин в крови уменьшается, я чувствую жжение в боку. Прикладываю руку, она моментально становится влажной. Подношу ладонь к глазам, недоуменно смотрю на кровь. Откуда она? И пока я тупо и неподвижно стою посреди дороги между двумя машинами под дождем, Алан оказывается возле меня. Ему хватает секунды сориентироваться, тут же прячет пистолет за спину под куртку, а из кармана достает фонарик. Светит сначала мне на руку, потом начинает меня осматривать со всех сторон. 

– Я умру? – Еле слышу собственный голос, Алан меня прекрасно слышит.  

– Нет. Нужно обработать рану, твое возвращение откладывается.  

Испытываю от этого заявления смешанные чувства. Я подсознательно радуюсь внезапной отсрочке, так как до конца еще не разобралась в мотивах и целях своих родственников. Мне нужна еще пара дней, чтобы хоть предположить, почему им не хочется моего возвращения. В том, что меня хотят убить, нет сомнений, как и в том, что люди на большой машине – это те самые люди, которые спровоцировали аварию. И похоже, Алан предполагал или знал, что они вернутся для завершения дела. 

Напряженно смотрю на строгое лицо мужчины, гадая, какие эмоции он испытывает из-за отсрочки моего отъезда. Явно не рад. Я тоже не рада, потому что влечение, неуместные, нескромные мысли никуда не исчезли. Каждый день, находясь рядом с ним, я буду подобна диабетику, который внезапно устроился работать на фабрику сладостей с большим пребольшим количеством сахара. Возможно, это испытание мне послано для выработки силы духа. И я его достойно пройду.

***

Мое утро начинается с робкого стука в дверь и улыбки Алины, которая заглядывает ко мне в комнату. Я ободряюще улыбаюсь девушке, приподнимаюсь на локтях, стараюсь не морщиться от боли в боку. Вчерашняя рана оказалась вовсе не царапиной, но и умирать мне рано.

– Привет! Как самочувствие? – Алина с подносом заходит, прямиком направляется к письменному столу. – Дождя с утра нет, если будут силы, можно во дворе посидеть. 

С улыбкой слушаю болтовню девушки, она совсем не против, что я не участвую в беседе. Задумчиво смотрю перед собой, вспоминая прошедшую ночь. Любой кошмар с восходом солнца исчезает. Когда Алан внёс меня на руках в свой дом, сонно заметила, как серое небо обретало другие цвета, и появлялись проблески солнечных лучей. Алина, увидев брата с окровавленной тушкой типа меня, не задавала вопросы, сразу убежала за врачом. Мужчина, которого с большим трудом можно было отнести к светилу медицины, обработал рану, сказал, что зашивать ничего не надо. Пуля, предназначенная для Алана, чудом не попала в меня. Я мысленно дала себе сто двадцать пятое обещание, что больше не буду лезть в ситуации, которые представляют угрозу моей жизни. Обещание смешное в моем нынешнем положении, но человек без них жить не может. Уходить в монастырь я передумала.