Я знаю, как они «ведут беседы». Знаю, как умеют ломать и втолковывать нужные понятия.

— Рус, ты по сути сейчас выбираешь: она или мы, — вкрадчиво говорит Андрей.

И это тоже факт. Если я сейчас пойду против слова Тихого, мне этого так просто с рук не спустят. Как минимум, позовут на разговор, а как максимум … об этом лучше не думать.

Одно знаю точно, в жизнь, которой я живу последние годы мне дорога будет закрыта.

– Подумай хорошо. Стоит она всего того, что у тебя есть?

Даша застывает, изо всех сил сжимая мои пальцы. Мне в предплечье яростно отдается биение её сердца, настолько сильно она влипла в меня.

Боится, что не стоит?

Зря. Она всегда стоила всего, что у меня было. Я поэтому её и оставил. Потому что того, что я имел было недостаточно.

— Отойдите, — повторяю, ступая к ним вплотную.

Варшавин ловит меня в фокус. Сощуривается, понимая, что я свой выбор сделал. А потом качает головой.

— Зря, Рус. Она не оценит.

— Всё я ценю, в отличии от вас, — доносится воинственно надломленно из—за моей спины.

— А ты рот закрой, сучка, — не успевает Варшавин договорить, как тут же шипит от боли, потому что я заламываю его руку с такой силой, что вот—вот раздастся хруст пальцев. – Блядь, Шмель, пусти, урод. Больно, сукаааа.

— Научись разговаривать сначала.

Даша испуганно вцепляется мне в руку холодными пальцами.

— Не надо, Руслан, пожалуйста.

— Пустииии.

— Рус, отпусти его, — нервно дергается Попов.

— Кто ей вот это оставил? – киваю на красные пятна, которые теперь вижу и на бледной руке.

Взгляд Андрея мечется на корчащегося от боли Варшавина.

Избежать хруста не получается. Он противным звуком разносится по помещению, а Варшавин взвывает.

Только после этого отпускаю его и тащу за собой едва передвигающуюся Дашу.

Внутри клокочет, вены горят.

Мы спускаемся по ступеням, выходим на улицу. Около мотоцикла отпускаю её, мимолетом оценивая состояние. Даша выглядит так, будто находится в состоянии шока. Зрачки расширены, бледная. Дышит часто и неглубоко.

Молча взбирается на байк и обхватывает меня дрожащими руками.

У меня самого внутри тряска. Во—первых, от осознания, что мог сегодня не приехать, а эти двое хер бы сказали об указании Тихого и тогда завтра бы той Дашки, что я знаю не существовало бы. А во—вторых от того, какой грядёт пиздец и как его правильно вырулить.

Если бы Дашка не полезла со своей камерой, ничего бы не случилось. А теперь…

Крепче стиснув руль, срываюсь с места. Ехать быстро не получается. Машин много в это время, все едут по домам. А вот куда вести Дашу я не знаю. Ей нужно успокоиться. И мне тоже, иначе я сам её убью.

В какой—то момент, когда мы снова тормозим на светофоре, она отрывается от меня и тычет в сторону посадки, в которой совсем недавно я намеренно устроил кошки—мышки.

Пытался запугать, чтобы пыль в глаза Варшавина пустить, а ему эта идея на удивление зашла. Решил догнать и поразвлекаться. Мудак.

— Остановись здесь, — Даша просит отрывисто, будто задыхается.

Рывком оборачиваюсь, всматриваясь в полные слёз глаза.

— Плохо тебе?

Откатываю байк к тротуару. Не успеваю его припарковать, как Даша соскакивает, и нырнув в кусты, исчезает из поля зрения.

Я сжимаю зубы.

Поставив мотоцикл на подножку, иду за ней.

Впереди мелькает растрепанный хвост.

Думал, её выворачивать будет, а она согнувшись напополам откидывает откуда—то взявшейся палкой листья на земле.

Подхожу, наблюдая за её странными действиями.

— Что ты делаешь?

Даша не отвечает. Напряженно раскидывает сухую листву в разные стороны и передвигается дальше.

— Даша!

— Ищу! – отвечает резко.