— Сволочь! — процедила я сквозь зубы. Подёргала ещё, но всё без толку.

На столике стоял наполненный вином бокал. Ещё один. А рядом с ним лежала записка.

«Мальчишку увидишь завтра. Если я не передумаю».

— Чтобы ты в аду сгорел, — сквозь подступившие слёзы шепнула я. Но боль в груди от этого меньше не стала.

3. Глава 3

Камила

Утром Рафа дома не было. Спала я тоже одна. Долго прислушивалась, ждала, что вот-вот откроется дверь и он появится, но нет.

Горничная поставила передо мной завтрак. Спасибо, что хотя бы тут у меня оставалась маленькая свобода выбора: кофе или чай, каша или кусок лепёшки с сыром. Меня бы не удивило, если бы Раф составил для меня персональное меню из собственных объедков. Если моё место у его ног, так что бы не кормить кусками со стола?

— Рафаэль Фаридович велел передать вам записку, — вывела меня горничная из мыслей.

Она стояла рядом и протягивала мне белый конверт.

Взяв, я открыла его с волнением и сомнениями. Но записки в конверте не оказалось. Только яркий шуршащий браслет.

— Что это значит?! — спросила я у горничной.

— Я не знаю. Хозяин только сказал, чтобы я отдала вам записку.

На всякий случай я проверила ещё раз, но больше ничего не нашла. Желания есть после вчерашнего не было, теперь оно пропало окончательно. Кое-как я допила чай. На улице светило солнце, и я бы с радостью вышла подышать воздухом, вот только сегодняшнее платье не предназначалось для зимних прогулок. Тонкое, хлопковое, с ажурной вставкой по вороту и на рукавах.

Я успела сделать пару шагов, и в кухню вошёл охранник. Его я знала — это был один из приближённых Рафа.

— У вас получасовая прогулка с мальчиком, — сказал он, словно кусок колбасы отсёк.

Эмоций ровно столько же, если не меньше.

— У меня нет одежды.

— Всё в детской. Соберите ребёнка и оденьтесь сами.

— Я только собираться полчаса буду. Вы издеваетесь?! Передайте моему мужу, что если он хоть раз попробует одеть крошечного ребёнка в мороз…

— Вам отведено тридцать минут на прогулку, Камила. Если вы закончили завтракать, можете собираться. Я буду ждать вас у детской.

Я промолчала. На языке вертелось столько всего, что, если бы начала, вряд ли бы остановилась. Ждать он меня будет у детской! Как цербер. Или как надсмотрщик! Как будто у меня остался хоть один шанс сбежать от Рафа. Дважды я уже пыталась. В первый раз лишилась сердца, во второй лишила свободы сына. Предупреждение мужа перед тем, как он надел мне на палец кольцо, я слышала до сих пор. И угрозу расправиться с Денисом тоже.

***

Детская была такая маленькая, что в ней помещались только кроватка, крохотный комод и пеленальный столик. Не было здесь даже окошка.

— Малыш мой… — Я достала Дениса из постели и прижала к себе. Дениска лепетал на своём детском языке, и этот неразборчивый лепет был лучше самой прекрасной музыки.

— Что, пойдём на улицу? — Положила его на столик. Пощекотала животик, и сын, подобрав ножки, резко распрямил их. Заулыбался мне. Я достала браслет, и он с готовностью ухватился за него.

— Обещаю, что больше я тебя никогда не оставлю. Ты прости меня, ладно? Прости свою маму. Я как лучше хотела. С тётей Лерой и дядей Ромой ты бы каждый день гулял, смотрел мультики. А потом… Потом мы бы с тобой встретились, и ты бы думал, что я просто чужая тётя. А я бы знала, что ты мой маленький мальчик, и гордилась тобой. Я бы…

Я прикусила губу. Замолчала. Сын тянул меня за браслет, а я уже едва сдерживала слёзы. Если бы я сумела справиться с желанием увидеть Деньку, он был бы свободен. Наверное, был бы. Но я не смогла. В тот день Раф тоже уехал с самого утра, а охранники не обращали на меня внимания. Воспользовавшись этим, я выскользнула из дома. Как добралась до остановки, помнила плохо, как ехала — тоже. Мною двигало одно стремление: посмотреть на Дениску хоть издали. Дура! Должна была понимать, чем это обернётся. Люди Рафа нашли меня возле дома Ромы. А потом… Потом было уже ничего не изменить.