— И, похоже, человеческих, — добавил Мирх, даже террорист прервал вещание и всхлипнул.

Больше всего «картина» напоминала кровавое пятно, что могло остаться на стене, если бы я все же размазала по ней катер с людьми.

— Надеюсь, он не в свои кишки влюблен и рисует не с натуры.— Тииз боком обошел обнаженного, судя по нашивкам на валяющемся кителе, первого помощника капитана.

— Еще страшнее, если в чужие.— Мирх опустил лазер, достал медицинский пистолет и скомандовал:— Прикрой.

Художник опустил левую руку, присматриваясь к рисунку, краска капала с кисти на пол и на голые ноги. Тииз направил оружие в пустой коридор.

— Конец наш предопределен… — грустно продекламировал террорист.

Мирх прижал инъектор к шее живописца и вколол первую дозу антидота. Помощник капитана дернулся, возмущенно посмотрел на нашего кэпа, даже открыл рот, чтобы сказать что-то очень важное и, без сомнения, матерное. Но «картина» не терпела соперников и снова завладела его вниманием. С чувством глубокого удовлетворения мужчина поставил на стене алую точку и хрюкнул.

— А если это не цветок? — спросила я, следуя за мужчинами по коридору.

— Антидот найдет, что вывести, токсины там всякие, да мало ли в организме говн… — Мирх замялся.

— Если он такой без стимуляторов, то ему уже точно хуже не будет,— вставил Тииз.— Потому что хуже некуда.

— Выведи на экраны план транспортника, — скомандовал капитан, — рассчитай ближайший путь в рубку.

— Сейчас направо, — отрапортовал помощник, сверяясь с трофейным коммутатором.

— Налево, — поправила я.

— И лабиринты истинного чувства пройдем со знаменем в руках, — голос террориста окреп.

— Мирх, уйми свою девку!

— Мирх, уйми своего парня!

— Заткнулись! Тииз, ты уверен?

— Так точно, кэп.

— Он комм левши на правую руку нацепил, — с удовольствием сказала я, жаль за щитком не видно, как наверняка вытянулось его лицо.— Карту переверни, умник, или включи автонастройки.

— Да откуда ты знаешь, что они выключены?

— Оттуда, — веско ответила я. — Леворукие — это не стандарт, у нас второй пилот левшой был, я тоже как-то его коммутатор…хм, одолжила.

— А сразу сказать нельзя было? — буркнул Тииз.

— Нельзя бросаться в омут страсти, нельзя не броситься в него, — назидательно ответил поэт.

До рубки дошли быстро, встретив по пути еще двоих членов экипажа. Мирх первым вышел к перекрестку, где сходились два коридора. Вышел и замер так, что шедший следом Тииз вынужден был обойти кэпа... и тоже остановился. Я выглянула из-за мужчин, готовая увидеть что угодно, от террориста с плазнометом до президента Товарищества с бокалом шампанского и объявлением, что мы уволены.

На округлом пятачке находились двое, слишком увлеченные друг другом, чтобы реагировать на внешние раздражители. Мужчина в фуражке капитана стоял, раскинув руки в стороны, а девушка с длинными черными волосами и эмблемой медслужбы на плече старательно расстригала его форму. Ворох кителей был свален тут же на полу, и я не хотела представлять, с кого они их снимали. Может, требование «костюма» не блажь, а необходимость?

Работа кипела, от брюк остались одни воспоминания, и кусочки этих воспоминаний стыдливо прикрывали особо отличительные места мужского организма. Девушка уже выпорола рукава кителя и вырезала на груди «декольте», которое без стеснения выставляло на всеобщее обозрение курчавые седые волосы модели.

— Всегда мечтал примерить платье, — зажмурившись от счастья, проговорил капитан Вереска.

Девушка уже нарезала по низу кителя бахрому.

— Этот цветок надо сжечь, — решительно проговорил Тииз.