* * *

Когда сумерки сгустились настолько, что можно было не бояться быть обнаруженным кем-нибудь со стороны, Хмель пополз, огибая хутор по длинной-предлинной дуге, чтобы, в конце концов, оказаться у дороги, по которой еще днем умчался перепуганный Серега.

На дорогу выходить Хмель не стал, а продвигался параллельно ей. Он не полз по-пластунски, а перемещался на четвереньках, как собака ― так он дальше видел и больше слышал, сам в то же время почти сливался с землей. Порой он надолго замирал и вслушивался. Ночной лес не тревожил его подозрительными звуками.

Бескрайние лужи он огибал, что надолго отвлекало его от конечной цели, но он не рисковал войти в лужу, опасаясь, что плеск воды его выдаст.

В лесу уже было темно, но дорога, вдоль которой полз Хмель, легко угадывалась ― там, где не было деревьев, все заливал обильный бледный свет полной луны.

Хмель полз по ночному лесу, видя боковым зрением этот лунный коридор. Он решился переместиться ближе к дороге, полз у самой границы света и тени, и только потому, возможно, он и увидел "Исудзу". Автомобиль с погашенными огнями и неработающим двигателем стоял на дороге, и невозможно было понять ни того, есть ли в нем кто-то, ни того, что все это может означать.

Двери закрыты, стекла подняты. В принципе, если даже там, внутри, кто-то есть, оттуда Хмеля не услышат. Так что можно приблизиться. Хмель решился и подполз ближе. Теперь он видел перегородившее дорогу поваленное дерево. Вполне возможно, что в машине никого и нет, подумал Хмель. Серега мог бросить машину и пойти дальше пешком. Он в курсе, может быть, того, что это единственная дорога, по которой можно выехать к шоссе. И если в одиночку невозможно справиться с поваленным деревом, то путь один ― пешком.

Хмель неподвижно пролежал рядом с машиной час или полтора, не заметил ничего подозрительного, и только тогда решился отползти в сторону, в спасительную темноту под деревьями.

Он полз вдоль дороги. Близко-близко от нее.

И выполз прямо на Серегу.

Сначала он просто увидел впереди препятствие. То ли холмик какой, то ли полусгнивший обломок давным-давно рухнувшего дерева ― так ему поначалу показалось. Подполз ближе, и вдруг понял, что это человек, и почти сразу распознал Серегу ― в призрачном лунном свете смог разглядеть лицо. Обмирая от ужаса, заставил себя протянуть руку и коснуться кончиками пальцев бледного-пребледного лица. Оно было холодное, как лед. Мертвец.

Хмель замер. Обездвижел от ужаса. А в следующий миг он уловил запах, приносимый откуда-то легким ветерком. Сигаретный дым. Теплый. Пахучий. Свежий.

Там, впереди, кто-то курил.

Палач, казнивший Серегу.

Перекур палача. До следующей жертвы. А тут один только Хмель и остался. Его очередь теперь. Добро пожаловать. Мы вас заждались. Будет немножко больно, зато быстро.

"Я не хочу!" ― ужаснулся Хмель.

Он думал, что уже почти что вырвался. Что самое страшное позади.

А палач был впереди. Он ждал Хмеля.

* * *

Хмель лежал рядом с трупом очень долго. И совершенно неподвижно. Будто и сам он был не живым человеком.

Невидимый курильщик был где-то рядом. Тянуло сигаретным дымом. Потом этот запах исчезал, какое-то время Хмель его не улавливал, и вдруг все происходило снова ― приплывал откуда-то из темноты теплый сладковатый аромат сгоревшего табака. Пауза между выкуренными сигаретами ― минут пятнадцать, если не меньше. Часто курил палач. Сильно нервничал.

Однажды пауза между сигаретами затянулась. Время шло, а дыма не было. Хмель занервничал. Он вслушивался, пытаясь понять, что такое происходит. Ничего не улавливал. И вдруг подумал, что палач мог запросто заснуть. Взбадривал себя сигаретами, взбадривал, да слишком уж перенервничал сегодня, а может быть, устал ― и не справился со сном, сдался.