― Почему?

― Потому! Пропадешь!

Пропадешь ― знакомое было слово.

― Ты говорила, что родители твои пропали! ― насторожился Хмель.

― Да! ― скорбно отвечала Маша.

― Так ты думаешь, что их эти…

Хмель запнулся, не зная, какими словами продолжить фразу… Убили? Забрали с собой? Утащили в болото?

И снова Маша ответила коротким "Да!"

― В общем, легенды такие местные, ― пробормотал Хмель. ― Народные сказания.

― Тут ведь люди пропадали, ― сказала Маша. ― В прежние времена, пока деревни были.

― И тоже без следа?

― Ну!

― Может, в болоте утонули? ― предположил Хмель.

― Ты все хочешь объяснить, ― сказала Маша. ― Но есть такое, что объяснить нельзя. Про этих, которые на болотах, знаешь, что говорят? Что это мертвые солдаты. Тут их знаешь сколько? И наших, и немцев. До сих пор по всему лесу черепа до кости. Их тут тыща! Или вовсе даже миллион! И никто не хоронил. И вот они бродят тут по лесу, как неприкаянные.

― Ты сама-то в это веришь?

― Мне дед говорил.

― А сама ― веришь? ― повторил свой вопрос Хмель.

― Я же говорю: так пытались объяснить. И что получилось? Что некоторые вещи объяснить нельзя. Они есть, но не понятно, что это такое.

― Значит, веришь, ― определился Хмель.

― А как же мне не верить, если я видела? ― пожала плечами Маша. ― И они были в форме.

― В какой форме? ― не понял Хмель.

― Солдаты.

Хмель не нашелся, что сказать на это, а Маша продолжала:

― И дед мой видел в форме. Это немцы были.

― Когда? ― уточнил Хмель.

― Давно. Когда он был мальчишка.

― И это точно были немцы?

― Ну да, ― спокойно ответила Маша.

Что же, мол, тут особенного?

― И ты видела немцев?

― Нет, я видела наших. Я думаю, что наших. Зеленая такая форма. Как по телеку показывают.

У атеиста с верующими точек соприкосновения немного. Два несоприкасающихся мира. И тяжело понять друг друга. Практически невозможно. Потому что в одном мире знают, что бог есть, в другом ― что его точно нет. Попробуй тут договорись.

― Призраков не бывает, ― сказал Хмель.

Вряд ли он ее сможет убедить. Для себя, наверное, сказал.

― Пойдем, ― предложила Маша.

― Куда?

― Пойдем-пойдем, ― поманила девушка и пошла в лес, но остановилась и спросила:

― У тебя фонарь есть?

У Хмеля не было, но в машине был.

― Есть, ― сказал он.

― Возьми с собой.

Они не так уж далеко от дома отошли. Сначала идти было легко, а потом кочки начались и Хмель упал.

― Осторожно надо, ― запоздало сообщила Маша. ― Сюда свети.

Хмель подошел, посветил Маше под ноги. В сырой земле отпечатался след подошвы. Не очень свежий, но вполне отчетливый.

― Это что? ― спросил Хмель.

― Это они, ― шепотом ответила Маша.

― Кто?

― Тот, кто живет на болотах. Они сюда приходят.

― Зачем?

― Я не знаю. Подглядывают.

― Это люди, ― попытался Хмель заглушить вновь проснувшийся в нем страх.

― Какие люди? Это военная какая-то обувь.

Хмель непроизвольно глянул на свои ботинки. Маша его взгляд перехватила.

― Ни у кого здесь нет таких сапог, ― сказала она. ― И в прошлый раз тоже не было.

Присматривалась, значит. Эксперимент не подтвердил догадки.

― Когда ты этот след нашла? ― спросил Хмель.

― На прошлой неделе. Это не я. Это Малыш.

― Какой малыш?

― Собака наша. Днем лаяла, но мы ее в сарае запираем. А когда мы выпустили, она сюда побежала. Я за ней пришла. И увидела.

― И след был свежий?

― Да. Того дня. Малыш почуял. И они ушли.

Хмель повернул фонарь, пытаясь отыскать и другие следы, и испугался, увидев россыпь черепов. Он дара речи лишился. Стоял и смотрел, потрясенный.

― Дед, если где находит кости ― он хоронит их, ― сказала Маша. ― Он говорит, что надо хоронить, чтобы они здесь не ходили. Это то, что он еще не успел. Самое последнее, что из леса принес.