Окончательно заговор созрел в начале 41 года. Было решено, что император покинет этот мир… когда там у нас Палатинские игры? 24 января? Вот тогда и покинет. Как знать, может быть, и не решились бы так скоро: все-таки Калигулу народ любил, – но к тому моменту Сапожок решил пополнить казну за счет новых налогов. Как уж оно было в реале, теперь уже и не поймешь, но Светоний (помним, что беспристрастным его не назовешь!) описывал нововведения так:

«Налоги он собирал новые и небывалые – сначала через откупщиков, а затем, так как это было выгоднее, через преторианских центурионов и трибунов. Ни одна вещь, ни один человек не оставались без налога. За все съестное, что продавалось в городе, взималась твердая пошлина; со всякого судебного дела заранее взыскивалась сороковая часть спорной суммы, а кто отступался или договаривался без суда, тех наказывали; носильщики платили восьмую часть дневного заработка; проститутки – цену одного сношения; и к этой статье закона было прибавлено, что такому налогу подлежат и все, кто ранее занимался блудом или сводничеством, даже если они с тех пор вступили в законный брак. Налоги такого рода объявлены были устно, но не вывешены письменно, и по незнанию точных слов закона часто допускались нарушения; наконец, по требованию народа, Гай вывесил закон, но написал его так мелко и повесил в таком тесном месте, чтобы никто не мог списать».

Может, и приврал, но некоторое охлаждение народной любви к исходу сорокового года наметилось. Чем заговорщики и воспользовались.

Распорядок был заранее изучен: с утра Калигула будет в театре, ближе к полудню он отправится к себе, чтобы принять ванну и перекусить, и маршрут будет пролегать через криптопортик театра – вот тогда все и произойдет.

Заговорщики изрядно понервничали, когда император чуть задержался: ну как же, клиент опаздывает, вдруг с ним случилось чего? Но вот он появился, подошел перекинуться парой слов с актерами – и пошла массовка. Убивали Калигулу самозабвенно и исступленно: аж тридцать раз мечами проткнули. А он, гад такой, при этом издеваться умудрялся – даже перед самой смертью «Я еще жив!» заявил. Следом за императором погибла его жена (Цезонию Юлий Луп без затей заколол мечом) и названная в честь любимой сестры единственная дочь, Юлия Друзилла – ее, одиннадцатимесячную, Луп просто ударил о стену.

А дальше мнения участников заговора разошлись. Сенаторы-то на радостях думали республику взад вернуть, но преторианцы, более тонко чувствуя и момент, и настроения в народе, сказали, что-де фигушки. И, перерыв Палатинский дворец, нашли за занавеской трясущегося от страха – ну как же, Калигулу прирезали, сейчас, похоже, и его будут убивать! – Клавдия.

Из-за занавески извлекли, пыль отряхнули – и объявили новым императором. Главгад, как показала история, думал главзадом: Кассий, самый главный из той компании, вскоре был казнен свежепровозглашенным императором Клавдием за этот самый заговор. Чтобы другим неповадно было, да и народ бы не понял, если бы крайнего не нашли.

Ирод Агриппа I, царь Иудеи и приятель покойного императора еще с младых ногтей, отдал Калигуле последний долг: он отнес его тело на Эсквилин, в Ламиевы сады, где, как мог, кремировал его. А то, что осталось, прикопал. Чуть позже вернувшиеся из ссылки сестрички довершат кремацию как положено и без лишней помпы захоронят прах, а до тех пор по Ламиевым садам и по криптопортику театра будет бродить призрак императора, сильно смущая неокрепшие умы.

Повторюсь: по общей клинической картине не складывается образ Калигулы как откровенно безумного человека. Признаки психопатизации, подчеркнутые болезнью 37 года, – да, скорее всего, присутствуют, но не более того.