– В нашей бухте?

– Ну да.

– Но рыба может приходить в бухту и из других мест!

– Она и приходит. – Он неприятно рассмеялся. – И уходит, само собой. Все разговоры о строительстве специальной дамбы остались только разговорами.

– Но…

– Оставьте! – Доктор открыл дверь очередной палаты.

Ее обитатель, мальчик лет пятнадцати, был неимоверно толст. Весом, наверное, он превосходил Брэда Хоукса. Он увидел нас, и кровь мгновенно прилила к его быстро и неприятно моргающим глазам. Зарычав, он сжался как для прыжка, но не смог даже оторваться от кресла.

– Я надеялся, что он хотя бы научится писать… – невесело признался доктор Фул. – Можете сами видеть…

И попросил:

– Пиши, Томми!

Мальчик тяжело засопел, но кровь отхлынула от лица.

Часто моргая, толстыми, как сосиски, пальцами он ухватил сломанный карандаш и, дергаясь, постанывая, вывел на мятом листке бумаги: tummi… flib… rg…

– Это его так зовут… Томми Флаберг… – пояснил доктор Фул. – Скажем так, год назад он выглядел крепче…

И все время, пока мы переходили из палаты в палату, я вел скрытую съемку.

Я снимал лица и истерику моргачей, снимал доктора Фула. Никто не мог видеть работу скрытых камер, но когда доктор Фул вдруг сам, как его больные, яростно выдохнул: «Хватит!» – я невольно замер.

Но он, конечно, имел в виду не съемку.

– А почему вы не спрашиваете, отчего это я не кричу о происходящем на всю страну?

– Мне не надо этого объяснять, – сказал я негромко. – Я видел, что они делали с вами в «Креветке».

– Вы бы видели, что они сделали с Бэдом…

Мы вышли в коридор. Доктор Фул вдруг заторопился, наверное, ему хотелось быстрее вернуться к бутылке. В кабинете он сразу налил почти полный стакан. Я снял на камеру и это. «Если его придется ударить, – подумал я, – то лучше, наверное, ногой». Но я пожалел доктора Фула и ударил его ребром ладони чуть ниже желтого оттопыренного уха. Он ахнул и упал грудью на стол. В карманах не оказалось никаких ключей, но спецкурс по открыванию сейфов в АНБ читали виднейшие специалисты. Кое-кто из преподавателей в свое время имел дело с самим Батистом Траваем, который в мире был больше известен под кличкой Король алиби. Видимо, это он вскрыл в 1911 году сейф швейцарской компании «Мессажери маритм», но никто этого так и не доказал. За несколько минут я выгреб из сейфа медицинские карты, пачку крупных купюр, сводку химанализов и пистолет с двумя запасными обоймами.

Пистолет я сунул за пояс, потом перетащил доктора на диван.

За этим занятием меня застигла сухопарая сестра.

– Что с доктором Фулом? – подозрительно спросила она.

– Алкогольное отравление. – Я подошел к дверям и запер их на торчавший из скважины ключ. – Кто сегодня дежурит в клинике?

– Врач Апсайд и санитар Герт. Вызвать их?

– Да нет. Пусть дежурят.

– Что вы собираетесь делать?

– Всего лишь привязать вас к креслу. И заткнуть вам рот.

К счастью, у нее хватило благоразумия не сопротивляться.

Переснимая документы, я ни на секунду не забывал о ней.

Сестра дрожала от страха и все же косилась на диван – как там доктор Фул? Кажется, она по-настоящему жалела этого спившегося человечка. Я усмехнулся. Если меня бросят на такой диван… Найдется ли человек, который смотрел бы на меня с такой жалостью?.. Может, Джек Берримен? Не думаю. Он не простил бы мне поражения. Джой? Да с чего бы? Шеф? Уж он постарался бы, чтобы я уже никогда не поднялся с этого дивана. И был бы прав. Доктор Хэссоп? Я покачал головой… На секунду всплыла в памяти Нойс, но я только усмехнулся такому нелепому видению.

И вдруг вспомнил – Лесли! Ну, конечно, Лесли! Человек, против воли которого я разорил фармацевтов Бэрдокка и застрелил эксперта. Он мог бы меня пожалеть, если бы я в этом нуждался. Ведь это он однажды сказал: «Все твои подвиги, Миллер, фальшивые». И это он сказал: «Преступление не окупается, Миллер».