Меня…

Я усмехнулся.

Конечно, он видел не меня, а нашего агента Шмидта.

Человек, документами которого я пользовался, должен был уже находиться на Аляске. А я отсыпался ночью и хлебнул только под утро. Но Хоукс мне, в общем, нравился. Что-то в нем беспрестанно находилось в движении. Почти одновременно он вспоминал, хвастался, удивлялся и предупреждал. И больше, чем чему-то другому, дивился моему желанию лететь в Итаку.

– Деньги, – пояснил я коротко. – Вернее, их отсутствие.

– Ну да, – хохотнул он. – Глядя на тебя, не скажешь, что тебе хочется просто влиться в производственную семью. Слыхал про такое? Все мы – члены одной производственной семьи, ну, а производство наш дом! – Он благодушно, но не без издевательской нотки хохотнул. – Наш дом! В Итаке тоже так говорят. Там всякое говорят. Можно услышать и такое: мы братья! А? Как тебе? Мы братья! Ты еще сам это услышишь, готов держать пари. Только не забывай, что братья есть старшие и братья есть младшие. Даже там, где я работал, а это, Эл, было не худшим и вовсе не антидемократическим предприятием, на стене заводской столовой красовался щит: «Здесь отпускают обеды только инженерам и химикам!»

– С точки зрения инженера и химика, не так уж и плохо.

Хоукс изумленно воззрился на меня:

– А как же коллективизм, парень?

– Не знаю, – ответил я.

– Чем займешься в Итаке?

– Это мне подскажет санитарный инспектор Сейдж.

– А-а-а, Джейк! Конечно. Он распорядится. У него есть веселые места. Например, цеха, в которых ладони через час белеют от кислот, а легкие меняют цвет, как лакмусовая бумажка. Постарайся не попасть в такой цех.

Я не успел ответить. К столику подошел бармен.

– Простите, вы Брэд Хоукс и Герб Гаррис, следующие в Итаку? Вас просят на посадку. Вест гейт, 16.

– Видишь, как к нам внимательны, – хохотнул Брэд. – Теперь ты постоянно будешь чувствовать такое внимание. В любом случае, Эл, дай мне знать, если Сейдж решит заткнуть тебя в химический цех. Уж я-то знаю, в каком из них штаны развалятся прямо на тебе, а в каком ты сможешь экономить на цирюльнике.

Если Брэд Хоукс и шпионил за мной, я его не опасался. Он слишком много говорил. Он не давал мне рта раскрыть, так подсадные не поступают. Только в самолете он впал в короткое забытье, но тут же очнулся:

– Мы уже над океаном, Эл?

– Облака. Ничего не видно.

– Все, кто летит в Итаку, первым делом восхищаются видом на океан. Неужели вид такой огромной лужи улучшает пищеварение?

– А почему нет?

Он пожал плечами и снова впал в полузабытье.

Смутные воспоминания всплывали в моей памяти.

Они наплывали друг на друга, смазывались, но тут же возникали вновь.

Я видел светлый и плоский, будто выровненный мастерком, океан, видел набегающий на пески накат, тенистые рощи, в которых прятались белые коттеджи, «Марию» – шхуну старого Флая, видел старую площадь, над которой вонзался в облачное небо железный крест костела. Зеленой, теплой, туманной и солнечной помнилась мне Итака. С остальной страной ее связывала только железнодорожная ветка. Но теперь (я это знал) в городке был свой аэропорт, и на летном поле, пустынном и голом, нас встретил санитарный инспектор Д.С.П.Сейдж. Он сразу разделил прибывших на несколько небольших групп. Меня оставил при себе, а Хоукса отправил в первый же автобус.

– Найдешь меня в «Креветке», Герб.

– Вы подружились? – вкрадчиво спросил Сейдж, проводив взглядом бывшего соавтора. – Это правильно. Коммуникабельность – не худшая черта.

– Мне тоже в автобус?

– Нет, мой мальчик. Теперь ты работаешь на санитарную инспекцию, то есть на меня. Видишь на краю поля машину с двумя антеннами? Иди к ней. За рулем сидит человек вот с такими волосами. – Он провел рукой по шее ниже затылка. – Скажи ему, что ты послан на замену. Хочу увидеть, на что ты способен.