Абсолютно иррациональный страх, но он терзает стариков…

А если вы не желаете сидеть тихо и ждать, когда вас вышвырнут из вашей комнаты, обращайтесь к политикам из партии “50 плюс”. Они ищут людей для муниципальных советов, Провинциальных штатов, Первой и Второй палаты и Европарламента, так как ряды партии ширятся. Повеселимся вдоволь, ведь все эти политические ничтожества готовы болтать всю жизнь обо всем и ни о чем.

Мой доктор – странный человек. Я спрашиваю его, как мои дела, а он в ответ:

– А что вы хотели бы услышать?

– Ну, хотел бы услышать, что я здоров как бык. А если быть более реалистичным, то сколько мне примерно еще осталось?

– Вашего здоровья может хватить еще на годы. А может не хватить и на один квартальчик.

Ну кто в таком контексте употребит слово “квартальчик”? Никто, кроме доктора Оомеса. И при этом он громко расхохотался.

Когда я сказал, что ответ не совсем ясен, он снова рассмеялся. И так как он явно пребывал в прекрасном настроении, я осмелился спросить, не он ли направил ко мне ту девицу из социалки, что интересовалась моими планами самоубийства. И даже это он нашел уморительным:

– В самом деле, я подумал, осторожность не помешает. Красивая женщина, да? – И припечатал: – Ну, до следующего раза.

Минутой позже я в полном смятении снова очутился за дверью.

Повторенье – мать ученья: направляясь к врачу, запишите все вопросы на листке бумаги и зачитывайте их один за другим.

Клуб мятежников собирается сегодня вечером у Эфье, она проведет занятие по “гуглу”. Это немного поможет организовать наши вылазки. Госпожа Бакен напрашивалась на приглашение:

– Какая прелесть. Я всегда хотела этому научиться.

Но для поступления на курс нужно пройти строгий отбор, а госпожа Бакен его не пройдет. Ее подозревают в том, что в свое время она донесла на старую таксу, нелегально проживавшую в одной из комнат. Каждый считается невиновным, пока его вина не доказана. Но если сомнение остается, доступ в клуб закрыт.

Я спросил Эфье, знает ли она, кто пожаловался на шум во вторник. Она сказала, что слышала, как госпожа Сюрман говорила своей соседке, что подала директрисе какую-то жалобу.

– Пока не узнаем, когда поступила жалоба, стопроцентной уверенности нет. Но основания для недоверия есть.

Вчера повару было подано заявление с просьбой включить в меню бифштекс из конины. “Лучше всего из молочной жеребятины, предпочтительно не из старой клячи” – значилось в анонимной записке. По крайней мере, такой просочился слух. И послужил поводом для оживленной дискуссии за столом. Дискутировали о животных съедобных и несъедобных. Эверт предложил заказать бутерброд с обезьяниной, и это предложение обсуждалось еще 15 минут.

Пойду прилягу. Я устал, не спрашивайте, от чего. Сегодня вечером мне нужно быть в форме.

Сегодня утром, раздвинув шторы, все разразились проклятиями: снова снег. Правда, проклятиями, скорее, легкого калибра, вроде “черт возьми!”. Но мы уже сыты зимой по горло. Старым котам хочется погреться на солнышке. Однако и жара нам ни к чему, оптимальный максимум – 22 градуса. Не больше и не меньше.

Атье Кёлен-Делстра[6] умерла. Ей было всего семьдесят четыре. Здесь ее смерть считается безвременной кончиной. Наша самая популярная чемпионка, каких больше нет. Она и Фанни Бланкерс-Кун[7]. Эти два имени хорошо звучат вместе. Старые люди живут со старыми героями. Так сразу с ними не расстанешься.

Да, чуть не пропустил новость: Хенк Крол, наш спаситель, получил бы, судя по опросам, двадцать четыре места в парламенте. Со всех стариков в Нидерландах продолжают драть три шкуры, и партия Крола “50 плюс” обещает немедленно положить конец этому беспределу: “Они нас имеют, потому что мы ничего не можем. Не бастуем и тому подобное. Никто ничего для нас не делает”. Пожилая плакучая ива, а не партия. Роль жертвы ей на роду написана. К счастью, не все подвывают этой стае.