Хелен обратилась к Андерсону язвительным тоном:

– Что ж, полковник, вы очень любезны, что нашли для нас время перед отъездом на север. Очевидно, климат Шотландии обладает особой притягательностью.

Полковник улыбнулся:

– Не уверен, что понимаю, к чему вы клоните, миссис Кодрингтон.

– О, неужели меня ввели в заблуждение? Или почтенные вдовушки семейства Андерсон уже не занимаются сватовством?

Он облегченно рассмеялся. «Боже, как я люблю это лицо с широкой мальчишеской улыбкой!» – с болью осознала Хелен.

– Что я могу сказать? Было бы жестоко заткнуть им рты.

Она почти успокоилась.

– Но пощадите бедную козочку, которая, видимо, питает надежды, связанные с вами.

– Она весьма здравомыслящая особа, не стоит за нее беспокоиться, – снова улыбнулся Андерсон, встал со стула и уселся рядом с Хелен, так близко, что его колено касалось кринолина ее юбки.

Фидо удалилась за круглый столик и с газетой в руках повернулась к ним спиной. Но всей своей позой она давала понять свое отношение к этой встрече.

– Послушай, – прошептал Андерсон, – я хочу поговорить с тобой наедине.

– Ты только об этом и думаешь, – вкрадчиво ответила Хелен.

– Ты не можешь уговорить свою верную собаку хотя бы ненадолго оставить нас с глазу на глаз?

– Увы! – Хелен выразительно закатила глаза. – Мне пришлось дать ей слово, что я откажусь от тебя постепенно, как от наркотика.

Андерсон хмуро подергал себя за усы:

– Как там Гарри?

Она презрительно поморщилась:

– Как всегда! Засел дома, как паук в своей паутине, и только и знает, что читать мне нотации. То выговаривает, что я мало времени провожу дома, то, оказывается, я слишком много денег трачу на новую обстановку. Словом, вечно всем недоволен.

– Экий зануда! – Он потихоньку накрыл ее руку своей. – Но мужу полагается держать вожжи в руках.

Хелен раздраженно усмехнулась:

– Ты говоришь в точности как моя покойная мать. Он что, должен держать вожжи, даже если у него руки изуродованы ревматизмом?

– Боюсь, это не имеет значения. Лейтенант может быть умнее своего майора, но вынужден ему подчиняться.

Она выдернула свою руку, посмотрела в сторону круглого столика и встретила укоризненный взгляд хозяйки дома. Фидо достала свои часы и выразительно постукала по крышке. Хелен сделала унылое лицо и опустила взгляд.

– Это абсурд, здесь мы ничем не можем заняться, – тихо проворчал Андерсон.

– Почему же? Мы можем разговаривать.

– Спокойного разговора не получится. Вот что я скажу: почему бы мне сейчас не попрощаться и не подождать тебя на углу Гордон-стрит, а ты через десять минут возьмешь кеб и заберешь меня?

– Потому, что…

После некоторого раздумья она приняла решение. Почему это женщина постоянно должна быть осторожной и осмотрительной? И, учитывая риск, на который Хелен всегда шла и идет ради встреч с этим человеком, с какой стати лишать себя удовольствия?

Андерсон не дождался ее ответа.

– Мисс Фейтфул… – Он встал со стула.

– Сделай огорченный вид, – прошептала Хелен.

Его лицо послушно приняло расстроенное выражение.

– Мне пора уходить, – глухо сказал он.

– Понимаю, полковник. – Фидо встала с видом строгой, но справедливой учительницы.

– Вы были так добры. Не могу найти слов… – К огромному облегчению Хелен, на этом Андерсон умолкает. (Он не обладает ее даром импровизации.)

Фидо позвонила в колокольчик, чтобы ему принесли пальто, шляпу и трость, и проводила его на лестницу. Когда она вернулась в гостиную, Хелен уже успела занять на диване позу страдалицы, прикрыв лицо рукой. Фидо осторожно села рядом и спросила:

– Все… кончено?

– Я пыталась, – проговорила Хелен сквозь пальцы. – Я привела все аргументы, не оставила ему никакой надежды. Но его безумная настойчивость…