Комарова подаётся вперёд, глазами своими синими бегает, словно чего-то боится. Но ведь сотрудник сказал, что ничего в нём не нашли, или они плохо искали?

Решив проверить девчонку, незаметно для неё просовываю руку в ремешок и якобы роняю вещицу. Задержанная дёргается, на ноги так резко встаёт, что стул под ней раздражённо скрипит по полу. И облегчённо выдыхает, когда понимает, что фотоаппарат висит на моём запястье.

— Что такое? — кривлю губы в хитрой ухмылке. — В нём что-то ценное имеется?

— Он стоит больше, чем ваша машина, — выплёвывает со злостью.

Отлично! Наконец-то искренние эмоции, а то в дурочку играет она тут со мной.

— Смотри, ты рассказываешь, какого чёрта делала на месте преступления, а я… — повторяю манёвр, делая вид, что роняю вещицу. — Не пишу в протокол, что во время задержания эта «дорогая» штука разбилась вдребезги.

— Не имеете права, я на вас в суд подам. И вообще, мы на «ты» не переходили, — поспешно проговаривает, но на фотоаппарат поглядывает.

— Ты, — намеренно игнорирую её слова, — частый гость в полицейском участке, — произношу, опустив взгляд к бумагам на столе. — Как так? — смотрю на неё, наклонив голову набок.

— Случайное стечение обстоятельств, — небрежно пожимает плечами.

— Бред собачий, — вздыхаю, сунув документы в папку, и захлопываю, громко стукнув по столу. Чувствую, что уже теряю терпение, и, судя по настороженным глазам задержанной, она тоже это понимает. — Что ты делала на заброшенном складе?

— Гуляла, — глаза закатывает, и всё, у меня лопнуло.

Резко встав на ноги, с грохотом ставлю руки на стол и наклоняюсь к стушевавшейся девчонке.

— Я тебя на пятнадцать суток закрою. В камере с бомжами и проститутками. А потом ещё на месяц продлю, до выяснения обстоятельств…

— Это незаконно, — едва слышно перебивает меня.

— Закон здесь я, — тихо говорю, наклонившись к её лицу.

В нос проникает ванильный запах, на пару секунд сбивая меня с толку сладкими нотками воспоминаний. Но я тут же мотаю головой, приходя в себя и отгоняя прошлое, до того, как оно полезет в голову.

— Говори, мать твою! — рявкаю, окончательно разозлившись, и не столько на неё, сколько на то, как она пахнет.

— Белов! — раздаётся сбоку знакомый голос с предупредительными нотками в тоне. — Отпусти девушку, — проговаривает начальство, улыбнувшись задержанной и бросив в меня гневный взгляд.

— Я не закончил…

— Закончил! — рычит Василич, однако просит одними глазами.

Я стою неподвижно, совсем не согласен с этим, и, заметив это, начальник сам подходит к столу и расстёгивает наручники на девке.

— Вы свободны, — говорит ей, и эта блондинка, смотря на меня победным взглядом, хватает фотоаппарат со стола и, виляя скрытыми под толстым слоем одежды бёдрами, идёт на выход.

— Какого хрена, Василич? — раскидываю руками я.

— Ты не должен лезть в это дело, забыл? — прищуривается на меня.

— Нет, но я следователь, и меня вызвали…

— Дело уже передано, — прерывает, уперев руки в бока, от чего его круглый живот ещё больше выпирает вперёд.

— Твою же… — сжимаю кулаки до хруста.

— Руслан…

— Иди ты, Василич… к себе, — махнув рукой, я покидаю допросную.

2. Глава 2 Преступник вернулся на место преступления

Варя

Первым делом, выходя из полицейского участка, я кручу фотоаппарат во все стороны, чтобы убедиться, что он цел. Выдохнув с облегчением, я бросаю долгий взгляд на здание и цепляюсь за мощный силуэт в одном из окон. Мужчина, открыв окно, выпускает сигаретный дым и буравит меня тяжелым взглядом.

Он был прав, я не первый раз оказываюсь в наручниках, но ещё никто меня так не волновал, как этот самоуверенный следователь. Впервые я почувствовала страх не столько за дорогую вещь, столько за себя. Слишком правдиво звучали его угрозы, и по глазам видела, что запросто бросит меня в камеру с бомжами.