Касаюсь ее дрожащих пальцев, чтобы от себя отстранить, но замираю ощущая нежность и прохладу ее кожи. Будто шелк.

Она прижимается ко мне всем своим телом, облаченным в одну лишь тонкую сорочку, в котрую вырядили эти скоты. Чувствую ее наливную, упругую грудь будто кожей, и по жилам медленно разливается жар, а в паху начинает тянуть.

Отстраняюсь, с трудом подавляя в себе желание. Иду прочь и открываю окно, чтобы прохладой ночи остудить внутренний жар, но ничего не выходит.

– Лекарь скоро прибудет, – докладывает мне портье после робкого стука, и едва я ловлю его жадный похотливый взгляд на Вивьен, тут же убегает.

Мерзавца уже нет, а желваки все еще играют. Кулаки хрустят. Она ему в дочери годится…. Это во-первых. А во-вторых, она…

– Моя-я, – врывается в мысли дракон.

Твоя? С ума сошел? Эта девочка? Ты даже в глаза ей не посмотрел!

– Я ч-чувствую, – выдает уже вторую фразу за ночь мой вечно молчаливый дракон.

Да с чего ты взял-то?

Молчит.

Вот, правильно. Подумай хорошенько, прежде, чем болтать.

Вновь стук. В этот раз мальчишка с тазом воды.

– Позволите? – спрашивает он, испуганно кивая в сторону Вивьен.

– А женщин в доме нет? – рявкаю я. Видят боги, сегодня меня точно доведут.

– Нет, сегодня только я и дядя, – пищит в ответ. Боится даже посмотреть в глаза. Нужно бы помягче с ним. Ничего ведь даже не сделал. Это я на взводе.

– Поставь. Я сам. И напомни дяде, что я жду лекаря.

– Слушаюсь, господин, – кивает он и тут же убегает.

Таз. Вода. Спящая женщина, которую мой дракон объявил “своей”. Издеваетесь?

Потираю виски. Не хочу к ней подходить. Здесь, на расстоянии нескольких метров спокойнее. В голову дурные мысли не лезут. Почти.

Потому что кончики пальцев еще хранят прохладу ее кожи. А взгляд то и дело возвращается к соблазнительно приоткрытым губам. Да что же это за проклятие такое?

Дрожит еще сильнее. Неужели начинается жар? Где гоблинский лекарь?

Рычу, не хуже своего дракона, но возвращаюсь к постели, на которой спит моя потеря, и она же моя находка.

Кто бы знал, чем эта встреча обернется! К гоблинам!

Вымачиваю полотенце в остывшей воде. Прикладываю к белому лбу, покрытому испариной. Дрожит еще сильнее. Бьет озноб. С ее губ срывается едва слышный стон, а после всхлип.

– Тише. Тише, девочка. Ты в безопасности, тебя никто не обидит, – обещаю ей, касаюсь ладонью щеки, и от одного прикосновения меня будто пробивает молнией от кончиков пальцев до самого локтя.

Замираю, глядя на нее. Лиловые веки подрагивают, веер ресниц медленно поднимается, и я вижу эти прекрасные васильковые глаза.

– Моя, – подтверждает дракон, воруя мое зрение на долю секунды, и спорить с ним я сейчас не готов.

Вивьен смотрит словно в тумане, а затем вновь отдается сну. Приход лекаря, его слова, что девушке ничего не угрожает, мешаются с осознанием того, что только что произошло.

– Присмотри за ней, – велю лекарю, когда небо светает.

Нужно успеть остановить безумие, творящееся в этих землях. Я отлучаюсь лишь на четверть часа, и это становится моей самой большой ошибкой, потому что вернувшись…

… я ее не нахожу.

Вивьен нет.

Ее. Нигде. Нет!

Как бы я не искал, будто под землю провалилась.

Будто ее кто-то скрыл от меня.

Будто… умерла.

Но она вполне жива для той, кто смотрит мне в глаза спустя два года, и даже не представляет, что за бездна разверзается в этот момент моей душе.

Эти глаза, эти волосы, эти губы…. Ее аромат.

– Господин Ректор! Мы вас заждались. – доносится со стороны, а я не могу оторвать от нее взгляд. Это как наваждение.

До сих пор не верю. Но я не мог перепутать.