– Нагили? – переспросила хозяйка, безошибочно уловив в бормотании юного строителя спасительное слово.

– Это деревянные тонкие бруски из твёрдой породы дерева, традиционно – круглой формы, которые забивают в заранее просверленные отверстия в соединяемых деталях. Но мы не можем ничего заранее просверлить, потому что новые балки придётся изготавливать и подгонять по размеру к старым, это займёт время, а этого времени у нас просто не будет, когда мы уберём старые балки.

– И что же делать?!

– Может, оставить всё, как есть? – рискнул предложить студент.

– Ни за что! Я не намерена мириться ещё триста лет с этим убожеством!

– Дай бог тебе прожить хоть половину этого срока, сестрёнка.

– Леон!

Мадам Леони обернулась и обняла рыжего лодочника.

– Вот, дорогой, познакомься, это Морис Тома, мой постоялец. Он строитель, и я предлагаю ему подряд на перепланировку в нашем отеле.

– В твоём отеле, сестра.

– А это Клод Леон Франсуа, мой брат, местный лодочник и совладелец этой развалюхи, которую я, Доминик Леони Жозефина Франсуа, клянусь перестроить так, как мне того хочется! – воинственно заявила мадам Леони.

– А я Шарль! Шарль Базиль Франсуа, внук-подкидыш. Привет всем! Что тут происходит?

Морис посмотрел на улыбчивого нескладного мальчишку лет шестнадцати, невысокого, худого, с оттопыренным правым ухом и веснушками, и рыжего, как дед. Впрочем, дед уже не рыжий, а седой, а у большинства рыжих седина выглядит, как плесневелая зелень на старинной медной утвари.

– Э… я объяснял мадам, что ломать эту стену никак нельзя, но…

– Полагаю, бабуля и слушать тебя не стала! – перебил его Шарль.

– И правильно сделала. Всех слушать – так ничего и не сделать, – проворчал лодочник, – а ты что тут делаешь? – обратился он к внуку.

– Так к тебе шёл, дед! Порыбачим?

– Порыбачим, но позже. Так что со стеной, месье?

– Э… я могу подготовить расчёты и балки, подготовить крепления и временные подпоры, но нам нужно разрешение и бригада из пяти человек.

– Включая тебя? – деловито спросила мадам.

– Да. Пятерых будет достаточно. Мы вырежем часть стены, укрепив её временными металлическими подпорами, вставим новые боковые и потолочные балки, соединив их с откосами и дополнительными угловыми распорами, но вот тут будет порог, а здесь будет не пустое пространство, а просторная арка, так как часть несущей конструкции мы всё равно убрать не сможем. И часть труб придётся спускать по старой стене и сверлить пол и потолок, а для этого тоже придётся брать разрешение и закупать уже не деревянные крепления, а современные железные и металлокерамические, а это будет, гм, несколько выбиваться из стиля.

– Да к чёрту стиль. Задекорируем. Главное – расширить этот номер. Я сделаю ещё один люкс с видом на Лош, и возмещу всю эту нервотрёпку.

Морис пожал плечами. Шарль улыбнулся. Старик обречённо вздохнул. Женщины! Вот кто на самом деле двигает цивилизацию и подливает масла в её скрипящие шестерёнки, а не всякие там президенты. Если женщина что-то задумала, пусть бог и дьявол отвернутся – она всё равно всё сделает по-своему.

– Ну, мои дорогие, идёмте обедать. Я приготовила чудесный baeckeoffe.

– Не думаю, что господин Тома станет есть твой «бекеоффе», дорогая.

– А что это? – спросил Морис, покосившись на хмурого старика.

– Свинина, говядина и баранина, маринованные в белом вине и тушённые с картофелем в горшке. Традиционное блюдо Эльзаса, – ответила мадам Леони.

– Боюсь, что месье Клод прав, мадам Леони. Я араб и мусульманин. Мы уже не соблюдаем многих правил, но мы не едим свинину.