— Тебя касается, — грубое и язвительное обращение резануло мой слух.

— Ты о чем? — я искренне удивилась на такую бестактность.

— Не притворяйся, иллюзия воды и рыб, игра на рояле, дурацкий снеговик. Ты издевалась?

— Иллюзия была, снеговик был, рояль не я — прихоть вашей матушки. Я предупреждала, что с недавно проснувшейся силой может быть разное.

Дилижанс тронулся, я помахала Роберту и послала воздушный поцелуй Люси.

Мне было тяжело представить, как я справлюсь в обществе семейства Даньелзов. Анжел — явный враг, тетушка себе на уме, вечно не знаешь, какого подвоха от нее ждать, дядюшка же вел себя отстраненно, как будто он совершенно не в курсе, что происходит внутри семьи.

Когда я только упорядочила свои мысли, то у дядюшки Рубена внезапно прорезался голос:

— Шелли, на балу ты будешь представлена как Даньелз.

— Почему?

— Как можно не понимать таких простых истин, — всплеснула руками тетя Тресси. — Мы одна семья, и остальным не обязательно знать, что мы являемся опекунами, а не приемными родителями. И потом, тебе не все ли равно при наших договоренностях, если тебе повезет и все-таки кто-нибудь решит тебя выбрать и сделать предложение… то Тревор тебе уже не бывать.

— А что касается Роберта?

— А что с ним? Он пока ребенок, и мы полностью проявляем заботу. Даже сверх того, что мы могли себе позволить.

На это я не нашлась что ответить. Мне показалось, что тетушка Тресси действительно верила в то, что заботится о нас.

Отчего леди Даньелз была такая злобная и эгоистичная, на это не хватало моих рассуждений. Эта женщина не шла ни в какое сравнение с матерью Шелли, и даже необразованная и простодушная Люси была гораздо большим человеком, чем тетушка Тресси.

По обрывкам прошлого мне помнилась не только игра на белом рояле, но и тепло вперемешку с любовью, которую дарила мама. Любой мог бы позавидовать такой чистоте помыслов и заботе, которую проявляла и дарила своим детям леди Тревор.

Я вспомнила, как мама Шелли рассказывала о том времени, когда она была представлена в числе юных дебютанток. Как ее муж впервые увидел на балу и как больше с тех пор они не расставались. О подобных чувствах писали в романах, слагали легенды, мне же предстояло выйти замуж по расчету.

Вынужденно. Без чувств. С гордо поднятой головой и улыбкой, той самой, которая излучает настоящее счастье.

За этими размышлениями и под мерное раскачивание дилижанса я не заметила, как уснула.

***

— Коверлоу, Коверлоу! — колокольный звон прервал мой глубокий сон, пробудив уже на почтовой станции.

— Вы посмотрите, ее же из пушки не разбудишь. Я не понимаю, как выдержу с ней целый день на балу… — проговорили возмущенно кузина.

— А разве кто-то заставляет нам быть вместе? — я зевнула и сладко потянулась, как не пристало леди.

Да, именно, я позволяла себе временами побыть человеком без особых манер.

Рассмеяться. Поплакать. Зевнуть.

Конечно, я не злоупотребляла этим, но быть совершенной куклой на постоянной основе совершенно не по мне.

— Я выполнила свою часть договора и не обязана сопровождать тебя, — напомнила Анжел и в этот же момент переловила злобный взгляд тетушки.

— Ты, мерзавка, нам обязана жизнью, где бы ты была? В приюте? Где бы был твой брат?

— Я знаю, как бы поступила в этом случае. Хочу отметить, что, если бы мы попали с Робертом в приют, наше имущество было бы на сохранении самой Аксарии.

— Руби, сделай что-нибудь, — с укором в голосе проговорила Тресси Даньелз, посмотрев на мужа выразительным взглядом.

И он сделал. Толкнул дверь дилижанса на улицу и подал руку мне, чтобы я выбралась наружу. И только потом помог жене и дочери.