– Какую? – не понял моего ответа бог.

– Вашу, – поерзала я в кресле, устраиваясь поудобнее. Потом вооружилась карандашом и преданно уставилась на металлоконструкцию времен Ледового побоища.

– Илона! – смешливо фыркнул похититель. – Будь серьезной! От этого зависит твоя жизнь.

– Пра-авда? – доверчиво захлопала я ресницами. – Не от уровня сахара в крови или холестерина? Не от уличных ДТП и местного бандитиз… травматизма? А от серьезности? Дык я серьезнее мумии фараона Тутанхамона!

– Илона!!! – прибавил твердости в голосе бог. – Это очень важно!

– Кстати! – У меня созрел весьма насущный вопрос. – А по времени эта клятва как-нибудь ограничена? Или вы теперь всю жизнь со своим корявым пальчиком будете мне семейную идиллию обламывать и «Должок!» кричать вместо «Горько!»? А то, может, и Форсет от меня услуг наперед по той же самой причине потребовал? И теперь я буду, как рабыня страсти, ой, прошу прощения – долга! – переходить из рук в руки, словно полковое знамя?

– А разве семейная жизнь не предполагает какие-то взаимные обязательства и долги? – удивился Рицесиус.

– Для того, чтобы были долги, – наставительно сказала я, – для начала было бы неплохо иметь эту семейную жизнь! Вы же меня ее лишили на неопределенное время. И сейчас мы будем разговаривать о компенсации. Моральной!

– А физической? – вкрадчиво полюбопытствовал бог.

– Предлагаете Кондраду вставить куда-нибудь батарейку? – задала вопрос, глядя на Рицесиуса широко раскрытыми наивными глазами. – Чтобы наверстал побыстрее? Так меня запах паленой резины слегка пугает, знаете ли!

– Не пошли! – погрозил мне Рицесиус пальцем, зависая над мечом.

– Куда пошли? – прикинулась я дурочкой. – Тут одна комната… и та… по принципу «заходи, кто хошь!». Швабру некуда поставить!

– Ты к мужу вернуться собираешься? – перебил мои излияния рогатый «кастрюль».

– Собираюсь! – закивала я головой.

– Тогда останешься вместо меня на месяц здесь! – нагло заявил бог.

Я поковыряла в ухе с задумчивым видом и переспросила:

– Останусь здесь вместо вас? – Кастрюля громыхнула, кивая. – Зачем?

– Будешь моей И. О.! – торжественно возвестил бог. – Временно исполняющей обязанности бога войны!

– Че-э-го? – Я думала – ослышалась. – ИА я твоей буду, понимаешь! Осликом таким – ИА! – взорвалась я тайфуном. – Огромным таким ослом отпущения с громадными ушами! У кого-то бывают козлы отпущения, а я стану ослом. Это если соглашусь!

– Тогда я убью Кондрада! – заявил беспринципный шантажист, плотоядно облизываясь. В руках замелькали ножи, топоры и прочий бутафорский хлам. Ну иллюзионист! Громовержец хренов!

– А я грохну тебя! – запрыгнув, встала я на кресле в полный рост и уперла руки в бока.

– Я – бессмертный! – похвастался Рицесиус, спрятал свои орудия труда и попытался показать мне язык. Именно что попытался. Язык прищемило упавшее забрало, потому как я прицельно метнула розовую жуть. Естественно, попала.

– Мне по фигу! – честно призналась я. – Один тут тоже наивно полагал, что он бессмертный, а как за яйца взяли, так и коньки откинул. Кощеем покойника звали. Если ты моего мужа хоть пальцем тронешь, я не только яйцо твое найду! Я «утку» тебе презентую! Зайцем поставлю! И сеанс иглоукалывания пропишу!

Рицесиус пережил несколько неприятных секунд, спасая язык. Жаль только, заживает все на них, как… как… в общем, мало ему прищемило! Я надеялась, что получится больше!

– Грубиянка! – заржал бог. – Но ты мне нравишься! С нашим пантеоном так и нужно!

Не проняло! Зайдем с другой стороны.

Я слезла с кресла, доковыляла до склада металлолома и, проникновенно заглянув в прорези шлема, спросила: