«Что такое? Какого хрена?» – перечитываю еще раз сообщение. Я вроде личным ни с кем не делился.

А когда через несколько минут на почту падает закрытая паролем папка, привычно распаковываю ее и углубляюсь в чтение.

«Ночь предстоит бессонная», – понимаю, пролистав первый же документ. И чуть ли не подпрыгиваю на месте, задевая башкой светильник.

«Мать моя женщина, – размышляю, не зная, плакать мне или смеяться. – И вот на этом бы я женился?»

Пролистываю фотки и недоумеваю, как маленькая кроткая овца умудряется превратиться в знатную оторву. Всего-то надо из Дубая прилететь в Москву. А там…

Гуляй, шальная императрица!

«Интересно, Алимов знал?» – спрашиваю себя, листая фотографии, где маленькая скромная куколка резко превращается в развязную телку.

«Знает!» – подсказывает внутренний голос. От старика такой гульбарий не укрылся бы.

– Хорошая работа, – пишу Суровому. – Вернусь, выпишу премию.

– Ты к Алимову попер? Сам? – догадывается он. – Почему меня с собой не взял? Может, чем пригодился бы…

– А контору на кого бросим? – отправляю в ответ кучу смайликов. – Сейчас следаки подтянутся. И мне нужен свой человек на месте.

– Тим, – печатает Суровый. – Будь осторожен. Я эту падлу еще по службе знаю. Вероломная скотина. Всех предает. И своих, и чужих. Я не удивлюсь, если выяснится, что он причастен к гибели Сэма.

– Нет, – отвечаю быстро. – Тогда его первого трусили. Вроде не при делах. Но ни в чем нельзя быть уверенным.

– Давай договоримся так, – быстро печатает мой безопасник. – Ты мне каждый день отправляешь сообщение. Только такое, чтобы никто не смог продолжить логическую цепочку.

– Что на этот раз? – усмехаюсь, зная, как Суровый любит конспирацию.

– План рассадки в десятом классе. Начинаешь с нашей парты до конца, а потом следующий ряд. Понял?

– Да мне бы вспомнить, бро! – печатаю, раздражаясь.

Какого мне нужно вспоминать эту хрень? И так забот выше головы.

– Я тебе сейчас подсказку пришлю, – сыплет смайликами Суровый.

И получив фотку нашего десятого «А», я с удовольствием вглядываюсь в знакомые лица.

– Только задача усложняется, – тут же придумывает новое условие Суровый.

– Ты мне будешь присылать не погоняла, а настоящие имена и фамилии.

– А если вдруг пропущу один день?

– Рвану за тобой.

14. 14. Планы меняются

14

Тимур

Гольфстрим несется по взлетной полосе. Легко отрывается от бетона и сразу набирает высоту. А я с минуту-другую тупо пялюсь на переливающиеся внизу огни спящего города. По привычке выхватываю глазом четкие сверкающие линии проспектов и, пролистнув еще пару фоток, решительно поднимаюсь с места. Под удивленными взглядами охраны и стюардесс прохожу в кабину пилота.

– Хотите порулить, Тимур Семенович? – с улыбкой поворачивается ко мне Саша Реутов, бородатый здоровяк и мой личный пилот.

– Не люблю ночное небо, ты же знаешь, – отмахиваюсь добродушно и тут же замечаю строго. – Планы немного поменялись. На Москву, Саша.

Вернувшись на место, прошу стюардессу принести мне кофе и, прихлебывая ароматный напиток, заново просматриваю материалы, присланные Суровым.

Копирую в отдельную папку несколько фоток, на которых повторяются одни и те же лица.

Мальчики, девочки… Обнимашки… Потрахушки…

Только в контракте, подписанном отцом и Ринатом, ясно прописаны все условия. Девица Алимовых должна прийти к Манучаровым непорочной. Уж этот пункт я помню слово в слово. Всегда мысленно содрогался, что мне делать с пугливой девственницей.

А потом в мою жизнь вошла Люба.

Тогда в полутьме кухни мы несколько минут, не отрываясь, смотрим друг на друга. И каждый не может отвести глаз. Тонкие Любины пальцы неожиданно разжимаются, выпуская из рук чашку. И та, упав на мраморный пол, разбивается вдребезги. Осколки дождем рассыпаются около босых ног. Но Люба словно не обращает на них внимания.