А спустившись по узкой винтовой лестнице, в соседнюю квартиру нахожу заплаканную девчонку. Свернувшись калачиком, она лежит на диване. А рядом на журнальном столике валяется открытой знакомая бирюзовая коробка. Узнаю ее с ходу. Те самые серьги, что я прислал девчонке из Лондона, покоятся в своих гнездах. 

Жемчужинка и звездочка, болтающиеся на разных концах тонкой цепочки, продернутой сквозь обсыпанную стразиками дугу.

Помню как бродил перед Новым годом по Оксофорд-стрит, выискивая подарки для матери и Миланки, и неожиданно у Тиффани наткнулся на эту незамысловатую милоту. И почему-то сразу подумал о дочери Андрея. Ей уж точно никто подарков не делает.

- Какие же они все-таки красивые! – шепчет моя любимая, кивая на открытую коробку. Приподнимаясь на локте, всхлипывает печально и смотрит на меня глазами полными слез.

- Мы не можем пожениться, Тимур. Пожалуйста, давай оставим эту затею!

12. 12. Прощание

12

Люба

– А что изменилось за пару часов, Любовь моя? – изогнув бровь, насмешливо спрашивает Тимур. – Забодал злобный единорог? Я имею в виду свою мать.

– Нет, – улыбаюсь я сквозь слезы. – Альбина ко мне не приходила. Вернее, кто-то звонил в дверь, но я не открыла. И телефон у меня на беззвучном…

– Плевать, – рычит недовольно Тимур. Подскочив, берет с комода мой сотовый. – Пятнадцать пропущенных от Круэллы. Это ты так будущую свекровь кличешь? – смеется он и добавляет серьезно. – И один от какого-то Жорика. Это кто такой? Ты за него замуж собралась? Поэтому за меня выходить замуж передумала? Люба?

Тимур в один шаг оказывается рядом. Садится передо мной на корточки и, обхватив мою голову обеими руками, – ворчит театральным шепотом. – Кто такой Жорик, Дездемона?

– Лиза Жорницына, – фыркаю я. – Можно, я не буду выходить за нее замуж?

– Ну, если только станешь моей женой, – отрезает вполне серьезно. И мы оба смеемся в голос, хотя на душе скребут кошки.

– Тим, пожалуйста, – прошу я, обхватив широкую мужскую руку. От избытка чувств целую пальцы. Прижимаю лапищу Манучарова к груди. Он не остается в долгу. Сгребает меня в охапку. Прижимает к себе. Губы любимого блуждают по моему телу. Мурашки, как обычно, разбегаются во все стороны. И я ничего не могу поделать. Нужно остановить это безумство. Отправить Тимура к Лейле. Постараться зализать раны и попробовать начать новую жизнь. Но меня снова охватывает предательское малодушие. И я поддаюсь уговорам Тимура. Кладу голову на грудь и мысленно ликую, когда он относит меня в постель.

– Тим, я боюсь Алимова. Он опасен. И воспримет твой отказ как личное оскорбление. Станет мстить за Лейлу.

– Не начнет, – отрезает сонно Тимур и одним движением укладывает меня к себе на живот. – Прекрати болтать, Люба, – вздыхает тяжело. – Потом несколько дней не увидимся.

– Ты настроен решительно? – мяукаю несмело.

– Да, Любовь моя! – рычит Манучаров, переворачивая меня на спину. Нависает сверху. – Это небеса распорядились. Как ты не понимаешь? Я и не мечтал, Люба! Мысли гнал от себя. А тут как знак… Неужели думаешь, что я просру и тебе позволю? Да ни фига!

Вглядываюсь в яростное лицо Тимура. Спорить бесполезно. Он все решил. И как локомотив вытянет нас с малышом в свою жизнь. Остается только надеяться…

– Я не такой, как твой папаша, – кричит он, подрываясь с кровати. Нагишом меряет шагами альков – небольшое выгороженное пространство в моей крохотной однушке. – Просто верь мне, и все. От тебя больше ничего не требуется. Вернусь с победой, отметим.

Сажусь на постели, стараясь взять себя в руки. Но слезы градом бегут из глаз.