— Охренеть, — выдыхаю и кладу трубку.

Плевать, что подумает Захар. На сегодня все рабочие вопросы закончены. Я не хочу отвлекаться на проблемы, когда самая потрясающая женщина спускается по лестнице.

— Ну что, не опозорю своего статусного мужа? — Тина держит руку на перилах, её пальцы напряжены, а костяшки побелели, но она смотрит прямо мне в глаза с дерзким вызовом вперемешку с робким сомнением.

Будто действительно не понимает, какой эффект производит на меня. Словно не чувствует.

И я бы поверил, что не знает, если бы Тина не выставила ногу вперёд, а её умопомрачительное стройное бедро не показалось в вырезе.

Твою мать, это невозможно вытерпеть.

Насколько ещё хватит моего терпения?

— Я надеюсь, на тебе не чулки, — мой голос слишком хриплый, а ещё слова глотку царапают.

— А что? Есть принципиальная разница?

— О-о-о, ещё какая, — я убираю телефон во внутренний карман, протягиваю руку.

Тина вкладывает свою узкую ладошку и, чуть покачнувшись на высоких каблуках, едва не падает в мои объятия.

Делает это не специально, просто так вышло, но я не спешу её отпускать. Кладу руки на поясницу, большими пальцами кожу в вырезе платья поглаживаю, и будь я проклят, если это не мурашки разбегаются во все стороны.

— Ты нервничаешь, — я не пытаюсь прижать Тину к себе, это случайно.

Хотя какой там? Я ведь едва держусь, чтобы не сорвать со своей прелестной жёнушки эти брендовые шмотки.

Знаю: дальше, тем отпустить её будет сложнее. Сорвусь и тогда выйдет полная херня.

За время нашего брака, а это чуть больше суток, я уже десять раз пожалел о своём решении быть с ней терпеливым. Стоит только посмотреть на Тину, мне хочется только одного — обладать и подчинять. Но я ведь никого никогда не насиловал.

— Ты очень красивая, — говорю, и губы мои касаются нежной кожи рядом с ухом.

Во мне мало терпения — я привык брать от жизни всё, что она может предложить простому смертному. Тину я тоже хочу. Только ей на это плевать.

— Мы опоздаем, — говорит, старательно глаза отводит.

Всё делает, чтобы лишний раз на меня не смотреть, словно я не мужик в самом расцвете сил, на которого бабы гроздьями вешаются, а мерзкий лепрекон. Чудная она, неправильная.

— Да и похрен, если даже вообще туда не пойдём. Что я, благотворительных ужинов не видел? Скучные люди, тупые ведущие, отвратительная еда.

— И деньги, с которыми надо расстаться, чтобы помочь каким-то детям или старикам.

Вот тут она смотрит на меня, пытливо и пристально.

— Это единственный плюс подобных мероприятий.

Колоссальным усилием воли заставляю себя отойти от Тины. Кончики пальцев покалывает незнакомым теплом, и ощущение, что всё ещё касаюсь Тины, преследует весь путь до машины. В салоне я даже влажной салфеткой ладони протираю, но не помогает.

Что ж меня плющит так? Это же просто баба. Таких тысячи, только руку протяни.

Зло берёт. От брака этого неправильного, союза договорного, ситуации. Я женился на той, которую захотел безумно, а она смотрит на меня, как на урода, и ничего не меняется.

До ресторана, где проходит ужин, мы доезжаем за час, и всё это время Тина сидит, напряжённая и прямая. Мои нервы тоже натянуты до предела — меня бьёт током каждый раз, стоит слегка задеть Тину коленом или плечом. Я даже на работу отвлекаюсь — читаю письма, на какие-то отвечаю, даже осмысленно, но тонкий аромат духов Тины, как чистый наркотик, — все мысли в тягучий сироп превращает.

Вместо крови в моих венах кислота. Она течет и бурлит, сжигает меня изнутри.

Я хочу Тину — до болезненных спазмов, до ломоты в мышцах. Когда она рядом, у меня повышается температура и только чудом не дымится одежда. Сколько я ещё так выдержу? И стоит ли терпеть? Может быть, трахнуть уже её хорошенько, сломать окончательно, присвоить помимо воли? Несмотря на любые протесты, показать, кто в этой жизни хозяин?