— Флорина, — взорвалась я, — Как ты могла так поступить со мной?! Со своим женихом? В день своей помолвки! Как ты будешь смотреть в глаза своему мужу?!

Меня трясло. По пальцам побежали едва заметные волны. Цветы, расставленные в холле к приезду высоких гостей, зашевелились, начали разворачиваться в мою сторону, чувствуя источник животворящей силы.

Сестра, будто не заметила изменения моего энрегетического кокона.

— С любовью! — прошептала она с неожиданным жаром, — И нежностью! Со мной он будет чувствовать себя желанным и сделает все, что я захочу!

Золотистые глаза Флорины пылали.

— Ты — чудовище… — прошептала я, мой мозг не мог понять этой резкой метаморфозы — из любимой сестры, доброй, честной, в насквозь фальшивую лгунью, готовую на все, ради собственной выгоды, — это… не можешь быть ты… Флорина, как я могла быть так слепа… тебя очаровали, — мои глаза расширились от осознания, — так и есть, — проговорила я сама себе, — тебя прокляли, ты под воздействием редкой магии, которую не заметила ни я, ни бабушка. Ты…

Все сходилось — резкая, ничем не обоснованная, перемена в поведении, серьезные изменения в личности, ощущение «подмены» человека. Перед глазами встал конспект с лекции «Симптомы проклятий». Странно одно — как мы просмотрели момент, когда сестра была проклята? Кто это сделал? И главное — зачем?!

Я посмотрела на Флорину другими глазами. Она гордо откинула голову назад.

— Проклята? Я? — по залитому солнцем холлу прозвенел такой знакомы мне смех, — Кара, ты в своем репертуаре! Ищешь в людях хорошее. Не веришь до последнего, что кому-то может быть все равно на удобство и радость ближнего. Не все такие как ты, золотая девочка, — на последних словах она горько усмехнулась.

Алтын — золотая… это её имя, так почему она называет «золотой девочкой» меня?

8. Глава 8. Кто из нас проклят?

Я все еще не верила ей. Уже не верила. Она убеждала, что не проклята с уверенностью сумасшедшего, который доказывает врачу свою стопроцентную нормальность.

— Почему ты так говоришь? — спросила я. — Золотая у нас ты, Фло. Золотая монетка, так назвал тебя отец…

Она снова рассмеялась, весело, будто я сказала какую-то забавную шутку, легко перепрыгнула через несколько ступенек — изящно слетела вниз, ко мне.

Нас разделяла пара шагов. Я видела, как поблескивают её волосы, уложенные специальным порошком, как матово светятся её губы, едва подкрашенные помадой — она все же не пренебрегла своими привычными средствами, просто взяла краску естественных оттенков, незаметную издали, неброскую. И сама сразу стала неброской, скромной.

— Золотая? — прошептала она и уголки её губ нервно дрогнули, будто не знали, опуститься вниз или же наверх, — Отец… мы никогда его не видели! Он умер и может быть никогда меня не любил, а я… меня никто не замечает в этом доме со вступительных экзаменов в Шторма! Стоило показать слабые результаты, как обо мне забыли! С детства все разговоры как Кара защитила то, Кара написала это! Какие у Кары роскошные петуньи выросли, какой у Кары сильнодействующий яд! Какая удачная статья в журнал! А о моих успехах ни разу никто не спросил! Я долго не понимала, почему меня, потомственную ведьму, в конце-концов перевели на заочный курс и отдали на обучение бывшим гаремным учителям, а тебя — рожденную со мной в один день — на углубленную программу по теоретической магии! Меня продали, — горько сказала она, — не глядя продали человеческому шейху не глядя и довольны! Пристроили красивую девочку!

Последние слова она фыркнула обиженной кошкой.